Из-за занавесок, прикрывающих вход в соседнюю комнату, вышла румяная, полногрудая женщина. Уже в возрасте – лет около тридцати. Увидев Алексея, приосанилась и, скрестив руки на могучей груди, с вызовом спросила:
– Що треба?! – Из-за спины хозяйки выглянула любопытная рожица мальчишки.
– А хозяин дома? – вдруг оробев, дал петуха Алексей.
– Тоби навищо? – подозрительно прищурив глаза, наступая на Лёшку, сделала шаг вперёд женщина.
– У меня топор есть, – стушевался красноармеец. – Хороший! Хочу на еду променять!
– Есть у нас и топоры, и ружья, ступай прочь, пока взаправду мужа не кликнула! Побирушка! – перешла на понятный, хоть и обидный язык недобрая тётка. Шаг за шагом, выдавливая за порог Лёху.
Ярость накатила неожиданно – от безысходности! Секунду назад стеснялся в глаза посмотреть и вдруг, резко шагнув навстречу, двумя руками развернул «дамочку» к себе спиной и, испытав мимолётное мужское желание от соприкосновения с женским телом, толкнул за занавески. Там, в комнате, заплакал младенец. Провёл быстрый осмотр кухни. Нож, хлеб, завёрнутый в расшитое полотенце, шмат сала, лук! Добыча, с трудом впихнутая в брезентовую сумку Ганса, радовала. Осталось отдать топор и бежать!
Из комнаты мимо Лёшки пулей вылетел на улицу мальчонка. Следом выплыла, встав у входной двери, разъярённая тётка. За занавесками маячила бабулька, с грудничком на руках.
– Ты не попрошайка, ты грабитель?! Не пущу! – уперев руки в бока, закрыла телом выход из хаты хозяйка.
– Я же хотел на топор поменяться! Вы сами обзываться начали! – снова начал терять уверенность в себе Алексей.
– Сокира?! А её в соседнем дворе украв?! Чтобы меня потом сусиди заганьбили?! – в гневе, путая слова, голосила не на шутку разошедшаяся баба.
Дверь за спиной хозяйки рывком открылась. В хату влетел здоровый, усатый дядька – видимо, муж.
– Гляди, Степа, який нине грабижник пошев! Идейный! – с ехидцей прокомментировала ситуацию хозяйка.
– Да я променять топор на еду только хотел! – возмутился, обращаясь к хозяину, Лёшка. – А она сразу обзываться давай!
– Ага! Небось, тоже – уворованный?! Что-то я не видала, чтобы красноармейцам топоры выдавали?! – распаляла себя и мужа неугомонная скандалистка. – Дите вон напужал, пихался…
Эти слова стали последней каплей в чаше терпения Степана. Коротко рыкнув, мужик, отпихнув в сторону жену, сжав кулаки, кинулся на Лёшку. Кинулся и через секунду, получив короткий удар прикладом карабина в лоб, чуть выше переносицы, молча завалился навзничь. Зацепив в падении ведро с посудой, сорвав дверные занавески, опрокинув на себя кухонный стол. Крынка, брызнув на стены простоквашей, с грохотом разлетелась на куски. Баба, всхлипнув, рухнула на колени рядом с телом мужа. Пацанёнок, в ярости сжав кулаки, молча бросился на Алексея. Был пойман, развёрнут и бесцеремонно, пинком под зад, отправлен в комнату к бабушке с ревущим младенцем.
