– Смотри мне!
Побежал. Трусцой перебравшись через пустующую дорогу, прихрамывая, засеменил по полю. Сумка, намокнув, стала легче: в драке лопнул резиновый пузырь с водой. Всё-таки глупость придумали фашисты. Больно хрупкое приспособление для переноски жидкости.
Ближе к концу пути, запыхавшись, перешёл на шаг. Вообще-то, до войны бегать на такие расстояния было для Алексея сущим пустяком. Но то ли нервное перенапряжение, то ли сбивала дыхание хромая нога, в общем – силы кончились! Да и лес был уже рядом – метров триста, четыреста…
Свист пуль Лёшка сначала не распознал. Собственная одышка заглушала щелчки далёких выстрелов. Зато когда понял, что за «птички» поют над его головой, откуда только силы взялись?! Оставшиеся до чащи метры пролетал как на крыльях.
Вломившись в заросли, спрятался за ствол дерева, оглянулся. Семеро верховых, метрах в шестистах. В отличие от Лёхи, посевы не травят, скачут по меже. Оружные. Идут ходко – рысью, то и дело переходящей в галоп.
Было бы у Алексея с десяток патронов, подпустил бы поближе и… А с четырьмя выстрелами чего навоюешь? Только бежать! Да не в лес. Они его лучше Лёшки знают, мигом поймают. Надо по параллельной меже, чтобы в посевах не наследить, ползком обратно, в поле. А пока задержать издали.
Бить с четырёхсот уже метров из незнакомого оружия по скачущему всаднику – дело пустое: не попасть. Упёршись плечом в ствол дерева, взял на прицел ближнего к нему коня. Пеньком мушки – под грудину лошади, и даже пониже ещё. Упреждение. На выдохе – выстрел. Подождал. Ничего! Промазал! Не выпуская кавалькаду из поля зрения, двинулся вдоль кромки леса. Вдруг секунд через десять конь, в которого стрелял, словно опьянев, запутался в ногах и через голову, подминая собой всадника, грохнулся на спину. Остальные преследователи, резко натянув поводья, остановились, сгрудившись вокруг лежащего на земле товарища. Затем, видимо, поняв, что вызвало падение всадника, хлопцы ужами соскользнули с лошадей, растворившись в густой траве межи.
Отлично! У Лёшки появилось время! Теперь можно было уходить в лес, а не прятаться в бурьяне, гадая – заметят или нет. Осторожно, пятясь в чащу, на грани слуха – нет, не услышал – скорее, почувствовал лошадиное фырканье из глубины зарослей. Затем удар кулаком по лошадиной же морде, это фырканье прекративший.
Какой же он дурак! Эти семеро гнали его в ловушку! Основные охотники уже были в лесу, поджидая, когда испуганный «коммунист» сам на них выйдет. Пришлось снова менять планы на первоначальные: бегом вдоль кромки леса до ближайшей межи и ползти, ползти, ползти…
