Минут через пять успокоились. По цепочке прошла команда: проверить боекомплект и доложить командиру о наличии трассирующих, а также зажигательных боеприпасов. Проверили, доложили – трассеры имеются. Следующая команда: открыть огонь трассерами и «зажигалками» по соломенным крышам и собранным в полях стогам сена.
Вокруг заклацали затворы, выбрасывая в подставленные ладони патроны обычные, меняя их на боеприпасы трассирующие и бронебойно-зажигательные. За неимением оружия Лёшка просто наблюдал. Громыхнули рядом первые выстрелы. Почти невидимые на солнце огненные чёрточки утонули в цвета тёмного золота крышах хат и копнах соломы. В ответ редко защёлкало от селений. Пули, не найдя своих жертв, не страшно посвистывали вокруг.
Минут через пять раздался первый, тревожный крик: селяне заметили дымы. Горело по четыре хаты в каждом из сёл и с пару десятков стогов в округе. Возле домов замельтешили людские фигурки. Кто-то, не обращая внимания на бой, подставив лестницу, вскарабкался на крышу, принимая от поочерёдно подбегавших земляков вёдра с водой. Кто-то вилами пытался разметать, отбросить горящие уже снопы от соломы ещё не воспламенившейся. В общем, в обоих сёлах началась паника, усугубившаяся командой капитана открыть огонь по тушившим пожары гражданским. После первых же выстрелов вой усилился, но народ из поля зрения исчез. А капитан поднял вверх свой белый носовой платок, навязанный на примкнутый к трехлинейке штык.
По нему пару раз стрельнули – промазали. Прокричали из-за хат вопросительно. Капитан встал. Вышли двое. С разных сёл. По дуге, опасливо обойдя лежащих на земле красноармейцев, спереди сошлись и, остановившись, угрюмо уставились на подходившего к ним красного командира. Переговоры были недолгими. Через полчаса отряд, изрядно пополнив запасы четырьмя мешками продовольствия за счёт «добровольной» помощи от местных крестьян и оставив тем для захоронения пятерых погибших товарищей, ведя под руки ещё четверых легкораненых, быстрым шагом скрылся в пыли. Того и не зная, погибшие бойцы лягут в общую могилу на окраине одного из сёл, заполненную телами доверившихся селянам солдат и командиров…
Борясь с вернувшейся болью, облизывая потрескавшиеся, пересохшие губы, Лёха равнодушно наблюдал, как бело дымили за спинами бойцов заливаемые водой пожарища. Через час пути ускоренным маршем поменяли направление: сойдя с накатанной дороги, по полю двинулись на север, к темневшей вдали полоске леса.
