В оставленной немцами стрелковой ячейке достал из вещмешка половинку бинокля и долго наблюдал, как, обливаясь, дурачатся у колодца с ледяной водой вражеские солдаты. Как по свободной теперь дороге потянулись на восток первые колонны немецких войск. Как прочёсывали поле в поисках трупов и оружия пленные красноармейцы. Немцев, включая сгоревших в машинах танкистов, относили к селу, тела наших же солдат, обыскав, сбрасывали в опустевшую теперь балку. Надзирателей за пленными выделили немного: полдесятка солдат с карабинами – беги, не хочу! И не заметит никто! Но свободолюбивых Лёха не наблюдал… Зато прекрасно видел, как покорно сносилось в кучи имущество, документы и оружие погибших товарищей. Надсмотрщики, позабыв о своих обязанностях, присев на корточки, с интересом в тех кучах рылись, разглядывая личные вещи и вооружение поверженного противника…
Отдохнув, привёл в порядок имущество, от которого остались подсумок для гранат с половинкой бинокля внутри, нож да сапёрная лопатка. Патроны выбросил, ложку в сапог, из брезентового патронташа и вещмешка соорудил более надёжную подвязку для ноги. Всё – пора двигаться! Плана не было. Просто решил идти на восток, лесом, вдоль дороги, по которой уже плотным потоком двигалось разношёрстное немецкое воинство.
Через пару часов ходьбы осколок в ноге начал нещадно натирать, рвать мышцы изнутри. Сначала при каждом шаге ощущался всё усиливающийся внутренний зуд, быстро переросший в пока ещё терпимую, но постоянную боль. Сукровица из раны бежать перестала, но повреждённая конечность начала заметно распухать. Постоянно сильно хотелось пить. Немцев Лёшка не видел, при ходьбе ориентировался по звукам передвижения вражеских колонн: шуму моторов, ржанию лошадей, бряцанью железа. В общем, держался на отдалении.
Лес кончился внезапно. Просто дальше дорога, причудливо извиваясь, шла уже по полям, окружавшим видневшееся вдали село. Превозмогая боль в ноге, особо не заботясь о маскировке, двинулся влево от дороги, вдоль границы зарослей. Через пару километров набрел на ручей и, обессиленно упав на живот, принялся жадно хлебать ледяную воду. Напившись, сел. С удивлением обнаружил, что не один: прислонившись спинами к окружавшим ручей деревьям, вокруг отдыхали красноармейцы. Десятка три–четыре. Часть бойцов дремала, кто-то ел, другие еле слышно переговаривались. На Лёшкино появление внимания не обратили. Судя по петлицам, солдаты собрались из разных подразделений. Много легкораненых, небрежно, неумело перевязанных запылёнными бинтами и тряпками. Почти все вооружены, но общего командования нет. Хотя командиры наличествовали: сидели, лежали здесь же, устало привалившись к стволам деревьев.
