– Надо бы батальон догнать, ребят вернуть, нам помочь надо! – показал взглядом на валявшуюся рядом оторванную в сапоге ногу санитар.
– Может, вас до леса дотащить сначала? – неуверенно предложил Алексей.
Ухватившись за жердины носилок, тяжело сопя, Лёха подходил к спасительному лесу. За ними, опираясь на винтовку, молча скакал одноногий санитар. Метров за тридцать от деревьев пришлось подниматься вверх по склону. Тумана там не было…
Первый разрыв ухнул впереди. Второго Лёха не слышал – просто стало темно. Очнулся быстро; над землёй ещё клубился вонючий дым от сгоревшей взрывчатки. Сел. Тишина. Боец на носилках мёртв. Мина рванула у его ног, разворотив носилки и тело бедолаги по пояс. Санитар, жутко посечённый осколками, лежал рядом. Рот его открывался, парнишка, сплёвывая кровавую пену, что-то говорил, только не было у Лехи больше слуха! Не слышал он его…
Подполз к умирающему, показал на уши – мол, не слышу ничего. Тот, выпучив глаза, повторял одно и то же слово. Лёшка читал по губам:
– Уходи! Уходи! Уходи! – Глаза бойца уже закатились, а губы всё ещё шептали. – Уходи!
Рядом ещё пару раз рвануло. Алексей побежал к лесу.
«Свою» мину он даже не видел, видимо, разрыв был сбоку, не очень близко, но раскалённое жало, глубоко засевшее в левом бедре, повалило солдата на землю в десяти метрах от древесных крон. Внутри всё горело! Попытался встать – боль судорогой свела покалеченную ногу! Начал кататься по земле, подвывая и зажимая рану руками. Грязные ногти тщетно пытались порвать штанину, добраться до ранения.
Когда боль немного отпустила, включился мозг – не раздражая немцев, замер в траве. Вытащив из ножен нож, без лишних движений, слегка распорол штанину в районе бедра. Глянул: дырочка размером с полногтя на мизинце. Крови почти нет, осколок не торчит. Кусая от страха губы, попробовал надавить – может, выйдет? Не вышел, но покряхтеть, всплакнуть от боли заставил. Перевернулся на брюхо, волоча покалеченную ногу, пополз…
В лесу нашёл пару палок из веток, недавно порубленных миномётными разрывами. Одну порезанными на верёвки запасными портянками привязал к ноге в виде шины и, используя вместо костыля вторую, подтягивая за собой негнущуюся конечность, пошёл.
Углубляться в чащу не стал, а, осторожно ступая, двинулся вдоль края леса, забирая назад к занятому фашистами селу. Обойдя выгоревшее поселение, обосновался в том же роскошном фруктовом саду, куда несколько дней назад вошёл целый ещё батальон.
