Под грохот разрывов солдат с разорванной грудью тихо помер. Второй «безнадёга» – Саня – затравленно переводил взгляд с лица мёртвого товарища на свой подвязанный окровавленным тряпьём живот.
Под вечер, дождавшись, когда склонившийся к горизонту красный солнечный шар ослепил оборонявшихся на поле, тарахтя моторами, не спеша выползла пара приземистых танков противника. Остановившись в километре от окопов, рядом с догоревшими бронетранспортёрами, отстрелялись по брошенным позициям сорокопяток.
Надо было срочно что-то предпринять. Если пушки не оживут, двух этих танков как раз и хватит на то, чтобы к сумеркам «отутюжить», сровнять с землёй оборону всего батальона. Борясь с головокружением, Лёха по ходам сообщения рванул в поисках ротного.
Нашёл на совещании. Были: замполит, он же комбат, их ротный Веров и молоденький, рыжий, словно огонь, младший лейтенант, после атаки последний из оставшихся взводных командиров с первой роты. Как понял Алексей, «рыжий» умел обращаться с орудиями. Забрав под своё командование уцелевших «артиллеристов» в количестве четырёх человек, включая сразу побледневшего Димку Красовитова, остатки бывшего Лёшиного отделения, лейтенант провёл краткий инструктаж, наглядно показав красноармейцам, как не надо выставлять из травы свою «пятую точку» во время передвижения по-пластунски. Чем насмешил, немного приободрил свою команду, и… вперёд! Закинув за спину пулемёт, тяжёлый, набитый запасными дисками вещмешок, смешно топорща чёрный от сапожного гуталина зад, уполз в направлении покинутых всеми пушек и его друг Димка, весь инструктаж не сводивший отчаянного, просящего взгляда с лица своего бывшего командира.
До орудий ребятам удалось добраться незаметно. Аккуратно отодвинув от прицела тело старшего сержанта, осмотрели пушку – вроде бы цела. Осталось только повернуть в нужном направлении и…
Шевельнувшийся в лучах заходящего солнца орудийный бронещит заметили все – и наши, и враги. Танки моментально включили заднюю скорость и, не особо целясь, с ходу дали по паре-тройке залпов в сторону ожившего орудия. Однако снаряды их, перелетев артиллерийские позиции, к радости наблюдавших за поединком солдат батальона, рванули в захваченном противником селе. В ответ щёлкнул пушечный выстрел. Фугасный заряд вырвал землю перед отступавшей машиной противника. Больше пушка не стреляла: миномётные расчёты немцев, немедля, включились в перестрелку, скрыв в дыму множества разрывов пушечный силуэт. Со всех сторон застрекотали пулемёты, густо защёлкали винтовочные выстрелы; и весь этот раскалённый, свинцовый кошмар своим несущим смерть остриём сходился на пятачке с двумя покосившимися, измазанными пылью и кровью маленькими пушками. О судьбе «артиллеристов» и подумать было страшно.
