Бертыч смотрел на него изподлобья, хмурые брови были сомкнуты. Он был не брит, что было на него не похоже. То и дело его рука сжималась в кулак, отчего по оголенному предплечью пробегал рельеф мышц. На скуле очень резко была прочерчена единственная молодая морщина.
– Да, так вот, – перехватив его взгляд, продолжил Градский, – суть положения такова. Как ты знаешь, я член совета по художественной культуре гуманитарного института. За последние пять лет была проделана большая работа по организации участия в художественном турне “Межпланетный свет”. Эту работу делал не один я: художники, которые писали и представляли нам картины на наших вернисажах, сами организаторы этих мероприятий, люди из поддержки художественных мастерских и мы, те, кто доказывал земным комиссиям, что тоже имеем право выставляться на других планетах. Все мы участвовали в большой программе по созданию условий для работы и дальнейшему отбору картин для этого турне. Художники иногда, я знаю, ночи проводили в студиях, лишь бы создать что-либо достойное от лица нашей Синеи. Конечно, творили от души, никто никого не заставлял и специально не заманивал. Но самое главное для этих людей, а я с ними со многими знаком, узнать мнение из других миров о том, что они написали. Не столько их манит престиж такого мероприятия, сколько очень серьёзная оценка собственного творчества. Не всех, но в основном. Некоторые и здесь уже знаменитости. Но для них это не предел. Они хотят знать о себе больше. Одним словом, ни художников, ни своих коллег организаторов я не могу подвести. Я не могу подвести такое огромное количество народа. А теперь, собственно, суть: мне не пришлось искать встречи с Эдисоном, он сам пришёл ко мне сегодня на кафедру. Он вежливо отдал мне конверт и быстро ушёл, сославшись на занятость. В конверте была распечатанная копия конторского договорного бланка с пунктами по принятию решения нашего участия в этом конкурсе в этом году. С открытой графой о переносе на следующий. Он связан с Контролой, понимаешь, Бит. Он зарежет, не моргнув, все усилия за последние полтора года. Слать картины через космос, ты представляешь, как это дорого? Нам никто просто так разрешения на это не даст. Всё, о чём мы с ними договаривались, сводили сметы, подгадывали сроки – всё пропадёт. Им же всё равно, что в этот год, что в следующий. А что сказать художникам? Ведь мы вышли по договорённостям на предварительный уровень. Мы ждём финального одобрения после зимы. Всё для этого есть и даже конторские пошли слегка навстречу. И я знаю с заседаний совета, что в этой графе прочерк, а не открытая дата. Бит, нам надо искать другой путь. Я не могу тебе помочь с этим. Ты уж прости меня, если можешь. Но я, правда, не могу.
