В мае меня отчислили. А уже в сентябре я, жилистый, караковый от солнца, с выцветшим вихром, деревенским духом пропахший, прошение о восстановлении подал. Это секретарша директора меня потом так описывала, со смехом вспоминая моё явление. Сказала, что сразу перемену во мне почувствовала. А Митька не чувствовал, а твёрдо знал. Никого к себе в соседи не пускал и моего восстановления ждал.
Ни один врачебный тест отклонения от нормы не показал. Аллергия бесследно исчезла5. Медкомиссию я дважды проходил. Пробы на аллергию – трижды. В конце концов, врачи сдались, не найдя во мне никакого изъяну, и директору школы справку отправили, что Степан Высокий в полном здравии пребывает.
Вся школа о моём исцелении гудела, а мы с Митькой на себя таинственности напустили. Если раньше мы не разлей вода были, то теперь, считай, братьями стали. Так плечом к плечу мы и шли дальше, все препоны преодолевая.
Когда настала пора пройти испытание воли в тесной сурдокамере – 48 часов без сна в полной тишине и при слабом свете – мы ночёвки на сеновале вспоминать условились, запах прелой травы… Первым Митьку вызвали. Я себе места не находил. Когда его выпустили и я увидал его, с мешками под глазами, но с улыбкой, то без слов понял: «Справился». Мы молча обнялись и долго так стояли, будто после разлуки. Когда я выпрямиться попытался, оказалось, что Митька у меня на плече крепко заснул. Весь класс хохотал. А когда пару дней спустя уже я из сурдокамеры вышел, Митька мне не плечо подставил, а загривок. Себе на спину меня посадил и в комнату отнёс. Чудно, наверное, глядеть было, но никто не засмеялся. Уважали все нашу дружбу. Нам тогда лет по пятнадцать было… А в сурдокамере – вот клянусь – сеном пахло!
На тренировках на выживание мы, понятно, тоже друг друга держались, а остальные – нас. Мы двое уже надёжной командой были – то все знали. Потому к нам и тянулись. Никогда не забуду первую тренировочную высадку на открытую воду. Это как будто прибыл звездолёт на орбиту, капсулу с космонавтами оттуда сбросил, а её случайно в море или озеро отнесло. Задача нам простой казалась: из скафандра в гидрокостюмы переодеться и наружу выбраться. Когда Митька впервые капсулу увидел, то пошутил, что там тесновато человеку будет, но если живот ужать, то облачение сменить можно. Оказалось, капсула на троих рассчитана. Тут уж мы языки прикусили. Готовились без шуток… Нам семнадцатый год шёл.
Ко мне с Митькой девчонка одна в тройку попросилась. Владочка. Строгая такая, не смешливая. Зато маленькая и худая. Мы решили, что по габаритам она нам точно подходит. Да и как женщине отказать? Взяли – не пожалели. Всё шло по плану, мы раз за разом порядок действий отрабатывали. Наша тройка самой сильной считалась.
