– Значит ты не так голоден, как тот, кто только что проведал про это место.
И было совершенно неважно, – кто стоял перед ним, визави терялся, и, даже если не сразу находил резон в упрёках по своему адресу, то почти всегда соглашался. Признавать неправоту – нелёгкое дело, даётся не всем.
***
Некая семейная пара, уже вовсе порешив разойтись, который вечер ссорилась, мотая нервы домочадцам и друг другу. А когда, почти уже бывший супруг, хлопнув дверью, ушёл с ночёвкой в гараж, жена отвела в ветлечебницу любимую собаку мужа, где её и усыпили в тот же вечер.
Мыслимо ли было поступить так с преданной, доверчивой, как дитя собакой? Укажешь ей, к примеру, на человека или кого-либо другого, скажешь: «Он плохой, обижает меня, давай-ка, возьми, укуси его, тебе за это ничего не будет.» И идёт, и кусает, не думая о себе, но с одним лишь желанием выказать, – как любит беззаветно…
Эх вы… люди?!
Неужели не нашлось рядом ни одного …воробья?..
Среди ночи раздался телефонный звонок. Поднимаю трубку и тут же едва не роняю от крика, что извергается неровными порциями из её недр.
– Говорите потише. – Прошу я. – Вас невозможно понять.
– Это ты! Ты! Всё из-за тебя!
– Кто вы? Что случилось?
– Киоск! Они приехали и сожгли!
– Киоск? Кто сжёг? Почему из-за меня? Я там с осени не работаю!
– Дружки твои!!!
– Ыть-ыть-ыть… – Крик оборвался, предоставив телефонной линии возможность продолжить монолог на понятном ей одной наречии, а я пошла досыпать.
***
Роддом. Юный интерн, отсрочивая неизбежное, нервно щиплет пушок на своих персиковых щеках. Получив задание провести опрос, он долго вытирает ноги о несуществующий коврик у двери палаты, робко стучится и, только расслышав: «Да заходите уже, что вы там топчетесь!», переступает низкий порог. Сменив цвет щёк на более яркий, покрывается испариной, семенит к ближней кровати и задаёт свой вопрос:
– Девушка! Ответьте, пожалуйста, на что именно у вас был токсикоз35?
Польщённая подзабытым в стенах клиники обращением, будущая мамаша хохочет до дрожи в отёкших скулах и, шмыгая раздутым до размера спелой сливы носом, поудобнее укладывается рядом с тугим шаром собственного живота:
– О чём ты, милый?! Про то, из-за чего меня выворачивало наизнанку? Так при взгляде на мужа! Вишь, до чего меня довёл, супостат!
Новоиспечённый доктор был готов провалиться на том самом месте, с которого задал свой вопрос, а женщины, радуясь возможности отвлечься от предстоящих страхов, наперебой кокетничают, засмущав парня до мокрых подмышек. Но вскоре, растрогавшись, жалеют его и ласково, почти совсем уже по-матерински, успокаивают, угощают, – кто яблочком, кто конфеткой, а, дабы помочь молоденькому парнишке, пытаются припомнить, как и что было поначалу. Принимаются рассказывать, – только успевай записывать! – удивляются переменам, которые произошли в их теле, как бы самостоятельно, без их в том участия.
