С колен мутовок - Иоланта Ариковна Сержантова

Стараясь незаметной притвориться,

Луна сквозь створку облака глядится

В стекло пруда. И рада отраженью

Себя в воде паренью и скольженью.

Луна – лишь отблеск, отклик, а не свет.

В иных его помина даже нет.

И жалок он, и в тот же час смешон.

Он, человек, обычный, он – мезон1.

И сам себе так часто злейший враг.

И потому лишь он, наверно, прав,

Когда себя в других узнать не в силах,

Проходит он как можно дальше, мимо.

Он – мим. Перед собою и судьбой.

И недоволен этим и собой.

Наш мир далёк от совершенства,

Неиссякаемы блаженства,

Которыми столь полон он,

Об этом помнить – моветон,

А говорить – куда как плоше.

И как же сделаться хорошим,

Коль мы, что есть не бережём?

В печи своих сомнений жжём

Один порок, не очевидный:

Во всём мы кажемся невинны,

Не до чего нам дела нет…

Но мир – для нас!? И вот ответ

На всё, что нас, подчас, тревожит, -

Мир и без нас, пожалуй, сможет

В ладу с собой прекрасно жить.

А мы не сдюжим. То – ножи

Прозрений, столь, увы нечастых.

И от того-то мы несчастны.

В тон лунного света,

Венчальный наряд кружевной.

Дождался ответа

И ты расстаёшься со мной.

Июльские вишни

Кровавый оставили след.

Кто нужен, кто лишний, -

На это не нужен совет.

Синицей воспето

Прощенье тому февралю,

Разменной монетой,

Слова "не люблю" и "люблю".

Выходит, что счастье

Оно не всегда, не для всех,

И жизни ненастье

Покроет седин белый снег.

В тон лунного света

Вишнёвой листвы звездопад.

Рассветов наветы,

Закатов багровый наряд.

А время проходит…

Так то у других, всё равно.

Любимые… вроде.

Уже нелюбимы давно.

Скрестила пальчики сосна,

И ждёт, когда пройдёт весна,

А с нею вместе, наконец,

Покинет крону и скворец.

Он звонко просится на волю,

Кромсает почки, щиплет хвою,

Бумагой рвёт куски коры,

Но ей теперь не до игры, -

Сосна страдает и хворает,

Смолой, как кровью, истекает…

Здоровый дух у птиц в гнезде2,

Жуки, скучая в борозде,

Там, до поры играют в прятки,

Птенцов не ждут, но взятки гладки,

С пернатой дружной детворы.

Дождутся все своей поры,

Не свысока, но с высоты,

Скворец махнёт крылом, и в поле,

Займётся тем, чем призван, боле

Сосны не исказив черты.

Согреваясь пением под утро

Птицы все, что поступая мудро

Не пеняют на прохладу ночи,

Пьют росу с травы, горчит не очень.

Их тревожит то, что до рассвета

Им не спать опять, а петь куплеты,

И будить иных фальшивой нотой,

Как лягушкам квакать до икоты.

Лишь петух, пуская петуха,

Горд собой. И так привычно тянет слоги

Он упрям, но не совсем, слегка,