Они разрешили мне записать это послание, даже передали необходимое оборудование. Я подхожу к его концу. Поясню: каждому новому слушателю передатчик – та пластина, которую вы нашли – покажет запись заново, а подключившемуся в третий раз предоставит информацию о планете и иеалах. Вызвать повторное воспроизведение можно, повторив или пересказав какой-нибудь эпизод. Довольно просто, так ведь?
Ну что же. История многих лет – да что там, вся наша история, наполненная презрением к «непрактичному» – оказалась ошибочной. После отправки послания я, я в этом виде, тоже буду уничтожен: ни один представитель осуждённой расы не должен выжить. Сейчас я ни о чём не жалею и не боюсь: я знаю, что все это, – Эуон обвёл рукой зал, – всё это, я сам, другая жизнь на планете и в галактике – оно действительно живо и имеет смысл. И я сам не иссчезну бесследно. Надеюсь, вам пригодятся все эти данные. Распоряжайтесь ими, как посчитаете нужным. Но, на мой взгляд, лучше учиться на чужих ошибках.
Запись прервалась. Открыв глаза и отцепившись от зонда, Пётр какое-то время в немом изумлении созерцал лица товарищей, потом, всё так же воздерживаясь от комментариев, махнул рукой, приглашая Ивана тоже просмотреть «вторую серию». Пересказывать некогда, сперва увиденное предстояло осмыслить самому. Наплевав на расписание и помирающих от любопытства коллег, он заперся у себя и погрузился в составление отчёта. Надо было срочно занять чем-то мозги, пока они не перегрелись от нового опыта. Пять раз перепроверив написанное, Михайлович принялся неумело зарисовывать на планшете инопланетянина и его кабинет. Неизвестно, сколько времени удалось протянуть таким нехитрым образом – «отбоя» он вовсе не заметил – только, оголодав и выбравшись из модуля за пакетом супа, Иван обнаружил, что все товарищи уже отправились на боковую.
Спустя три часа он завидовал им чёрной завистью – такую испытывает страдающий бессонницей к безмятежно дремлющему коале. Увиденное на записи загадочной пластины никак не давало даже задремать.
Тем более этому не способствовало появление трудноразличимой фигуры у противоположной кровати-мешку стены. Фигура явно принадлежала давешнему «собеседнику», учёному Эуону.
«Ну, приехали. Берлиоз, не композитор…»
Наверное, он всё-таки спал и видел отголоски впечатления. Пётр надавил на веки и похлопал глазами, больно ущепнул себя на нос и хлопнул по лбу. Эуон не исчезал.
Вместо этого гость перевёл взгляд с хозяина модуля на фотографию с пятого дня рождения дочки, приклеенную у компьютера.
