Он еще курил мало, не привык. В учебке махорку не давали, в интернате тем более, но теперь, здесь – на фронте, он, как и все бойцы, нашел в этом деле для себя успокоение, отдых и возможность подумать и помечтать. Раскурив самокрутку, он увидел спешащую Березкину. Она со своей огромной медицинской сумкой шла мимо.
– Ну что, как устроилась? – спросил Гриша.
– Нормально, там в землянке. Ты почтальона не видел?
– Нет, самому письмо отправить надо.
– Давай. Я его обязательно сегодня найду. Заодно и твое отдам.
– Что, любимому, каждый день по письмецу.
– Нет, маме, она болеет. Не хочу ее волновать. Каждый день пишу что жива, а ей от этого спокойней.
– Извини!
– Ничего, все так думают, это только тебе я рассказала о матери.
– Доверяешь? – с улыбкой спросил Григорий.
– Дурак ты, слепой.
– Не понял. Юль ты что? Неужели понравился?
– Я на фронте не влюбляюсь – боюсь. Но хорошие чувства к некоторым малосообразительным радистам могу испытывать.
– Ты ж меня совсем не знаешь?
– Знаю Гриша. Война научила в людях разбираться.
– Юль, я тебя обманывать не хочу, но у меня…
– Ничего не говори! Если кто-то есть – хорошо. А то, раз – и не станет. Сам знаешь, где мы.
– Знаю. Спасибо тебе!
– За что?
– Да так, за дружбу.
– Давай письмо уже, а то сейчас начнешь рассказывать о трудном детстве.
– А что, детство у меня было как у всех – голодное. Если оно вообще было? – с неожиданно появившейся грустью ответил Гриша. Он достал из гимнастерки письмо и отдал его Юле.
– Правильно свернул. Где научился?
– В учебке. Был у меня учитель – фронтовик. Он многому нас научил, и говорил: «Как сложишь письмо – так оно и дойдет».
– Ладно я пошла. Ты где сегодня?
– Не знаю. Пока здесь, в штабе.
– А, ну ладно я, если что, забегу. Сегодня только перевязки – троим – отдыхаем.
– Да, война ушла вперед.
– Нет Гриш, здесь она. Ты не верь – это не та свобода и отдых. Притаилась она, война! И смерть тоже здесь, никуда не ушла.
– Ты, так серьезно об этом. Пару недель здесь простоим, воевать не будем. Ушла она вперед – там теперь враг, – он показал рукой, на дом виднеющийся у горизонта.
– А минное поле, вон оно. С дороги шаг в сторону – смерть.
– Ну ладно, ты мне лучше скажи, где такую телогреечку раздобыла.
– У старшины. Ты тоже сходи, возьми. Нам с тобой по полю лазить, а не в окопе сидеть – удобнее и теплее, зима скоро, между прочим. И ночи уже холодные. Ты ж не станешь каждый раз для меня костер целую ночь жечь.
– Не знаю, как получиться. А что, машина к старшине пришла?
