– Рыков, ты что? – крикнул солдат, но разведчик не ответил ему и упал на убитых немцев. Григорий привстал и увидел разорванную рану на спине, под левой лопаткой, точно напротив сердца. Он посмотрел вдоль окопа и заметил испуганного немца. Он сидел, сжимая в руке автомат, трясся и смотрел на убитого им чемпиона Рыкова.
– Сволочь! – закричал Григорий и, перепрыгнув через трупы, с расстояния двух шагов стал расстреливать этого фашиста. Он видел, как тот дернулся, выставил вперед автомат, но Гриша оказался первым. Потеряв над собой контроль, он продолжал убивать его, стреляя только в голову. Немца прибило к стенке окопа, и он, как нарочно не падал. Григорий не мог остановиться и давил на курок со всей силы. Он скрипел зубами и, чувствуя горечь, орал:
– Сука фашистская! Тварь! На, получай!
В барабане кончились патроны, и автомат замолчал. Солдат посмотрел на то, что осталось от немца, и почувствовал сильный спазм рвоты. Убитый немец продолжал сидеть в окопе, только головы у него не было, а вместо шеи торчали рваные кровавые куски.
– Гришань, ты чего? – услышал он голос старшины.
– Вон посмотри, чё немец сделал. Он Рыкова убил.
Старшина посмотрел на убитого Рыкова, на обезглавленный труп, резко дернулся от ужаса, отвернулся и тут же постарался оттащить Григория в сторону.
– Ну, все – все. Это война. Вишь, как она танцует здесь? Успокойся. Отдышись. Надо отвлечься. Вон посмотри, эти два ДОТа – похожи на глаза китайца?
Григорий поднял голову, посмотрел на каменные укрепления и представил, что все это поле лицо, а два ДОТа действительно глаза. Гриша вспомнил взгляд Рыкова и тут же почувствовал проснувшуюся ярость. Оттолкнул в сторону Савчука, достал новый, полный патронов барабан и, перезарядив автомат, бросился к ДОТам.
– Гринь, да все уже, поздно. Дохлые они, эти глаза каменные. Ребята их гранатами забросали. Остынь. На, лучше, попей, – старшина протянул ему фляжку.
– Что, спирт?
– Нет, какой спирт – вода.
Григорий сделал глоток и, почувствовав нестерпимою жажду, захлебываясь стал пить из фляжки.
– Кто ж в бой спирт берет. Тут только водичка спасает, – произнес вслух опытный старшина.
– Ага, водичка хорошо пошла, остудила.
– Ты что ж так немца покромсал?
– Не знаю, разозлился.
– Ты это смотри, так воевать нельзя. Убил, все, иди дальше, ребятам помогай.
– Чо-то я забылся. Рыкова жалко стало.
– А ты помнишь, деда-радиста?
– Конечно.
– Ты ж вроде спокойно перенес, что его убили? Даже похоронил.
