Даже если бы я что-то ответила, она бы уже не услышала. Ее лицо стало отрешенным, хоть грудь все еще вздымалась, назло всем.
– Обещаю.
Дома я еще долго приходила в себя, перелистывая в голове воспоминание за воспоминанием, лицо за лицом. Каждая жизнь – книга, и большинство – недочитанная. Прерванная на пятнадцатой или пятидесятой странице. Потрепанные событиями и запыленные памятью, они забываются и уходят в пустоту. Книга моего отца, сестры, мамы, да вся моя семья – мертвая библиотека. Тогда почему я еще здесь?
Комната озарилась знакомым голосом как раз в тот момент, когда я подумала об этом.
– Ты уже вернулась?
Моран, снова зарастающий своей черной бородой, улыбаясь, приблизился ко мне. Только я не могла состроить на своем лице хоть что-то. Он тут же помрачнел, и остановился, медленно снимая дубленку и теплый свитер.
– Все в порядке? Ты такая бледная. Не заболела?
Я тряхнула головой.
– Нет-нет. Задумалась просто. В лазарете была, вот и сижу, отхожу потихоньку.
За одну вещь он мне нравился по-особенному: ненавязчивость. Он не выпытывал у меня мои сокровенные мысли или проблемы.
Поэтому и сейчас он просто начал молча переодеваться, оставляя меня в покое.
– Пойдешь к ужину?
Я покачала головой.
– Тогда направлю слугу, чтобы он принес тебе что-нибудь.
– Хорошо.
Мы еще немного помолчали. Но эта тишина вокруг и крик в голове начинали меня сводить с ума.
Я поднялась с кровати подошла к нему, пока король выбирал, какую рубашку ему надеть на ужин. Выбор был широкий: белая, белая и… о, неожиданность, белая!
– Я бы с удовольствием поменяла свою способность командовать медведями и ходить босиком по снегу на дар исцеления.
Мужчина приостановил свой сложный выбор после этих слов.
– Я так и знал, что тебе рано еще идти в лазарет. Эльза, послушай, – повернувшись, он положил свои ладони на мои скулы, и поднял голову вверх к себе, – ты не должна так переживать. Если думать о каждой смерти, как о трагедии, сама долго не протянешь. Оплакивать можно только тогда, когда другого выхода нет. А у нас – он есть. Мы остановим эту войну и спасем тех, кто еще жив.
В точности, как та женщина. Откуда они берут эту мудрость?
Я хотела просто плакать, свернувшись в клубок.
– Там столько боли, Моран, – только и проронила я, еле сдерживая слезы, – я будто чувствую ее за них.
Он не улыбнулся, даже в лице не изменился. Просто прижал к себе, как ребенка, и погладил по голове, говоря:
– Твои раны еще свежие, а я подсыпал тебе туда соли. Ну, ничего. Завтра мы отправимся домой. Хватит этого. Я смогу укрепить границы и дистанционно.
