Почему, черт возьми, все тайны своей семьи я узнаю только после смерти каждого? Неужели всем нужно погибнуть, чтобы я пришла к чему-то логичному?
В углу зашевелились крысы.
Замечательно. Условия достойные меня. И овсянка просто отвратительная.
Еще эта… Силестина. Любовь до гроба! Щенячья преданность! Куда все это делось?
Вот от кого я не ожидала предательства. В итоге, даже лучшая подруга меня бросила. Ума не хватило сбежать? Вырваться?
Да сделать хоть что-то!
Ладно, не важно.
На удивление, я не плакала. Что-то внутри меня, наоборот, восстало против всего этого. Будто стальной стержень, который все это время держал тут королеву, теперь вырос во мне.
Теперь мое сердце желало одного – выйти отсюда и попытаться спасти это крохотное государство.
Я – последняя законная наследница.
Наследница, которая второй час ковыряет заколкой замок от своей камеры.
– А-а-а, – закричала я, и бросила эту заколку на пол, – если я тут себе голову расшибу, вы все равно не откроете?
На мое предупреждение о самоубийстве никто не ответил. Вот и храните боги королеву после этого.
Вдруг что-то изменилось.
Стало очень тихо. Потом резко кто-то вскрикнул и затих.
Звук, словно мешок на пол упал. Вот только это был не мешок.
А труп.
Но охранника два.
– Эй, ты кто така…!
Снова крик, затем хлюпающие звуки перерезанного горла, и тяжелое падение.
Шаги убийцы разносились по всей темнице. И остановились они около моей камеры.
По шее пробежались неприятные мурашки.
Замок щелкнул.
Я поднялась и вжалась в холодный угол, чуя, что дело идет не к добру.
«Прародители, прошу вас, в последний раз, помогите» – произнесла я в своей голове, и прижала руки к груди.
Двери распахнулись. Свет от факелов упал на пол, застеленный сеном. А в проеме… В крови, с кинжалом, крепко сжатым в хрупкой руке, с взглядом разъяренного зверя, которого выпустили на охоту после годовой голодовки, стояла Лести.
Я ее даже не узнала. Волосы собраны наверху, только непослушные светлые пряди падают на виски. Ее грудь тяжело вздымалась, как у загнанной лошади.
Одним резким движением она стерла кровь со своей щеки обратной стороной ладони, и заметила, как я не нее смотрю.
Мне хотелось смягчиться. Улыбнуться ей. А испытывала я только животный страх.
– Тише, – из окровавленного тела донесся знакомый тихий голос, – Я пришла за тобой, Зи.
Холод, пробравший до костей, начал отступать.
Это же Силестина. Почему мне страшно? Да, в крови, но… все еще мой друг.
Она протянула мне руку.
