– Хель, – издала я головой звук, выхаркивая их лёгких воду, чуть не до рвоты.
Она молча отпустила меня на берегу, оставляя лежать моё тело на песке, а сама подобрала мокрую юбку и, подойдя к заливающимся смехом родственникам, влепила одному такую пощёчину, что он тут же закрыл свой рот.
Было видно, что ей страшно, её поджилки тряслись перед братьями, но пару слов она выдавила из себя:
– Ещё одна такая выходка, и ты забудешь этот замок.
После чего развернулась, взяла меня за руку и повела домой.
Помню, что она плакала, и моя ладошка дрожала вместе с её рукой.
Ей всегда был страшно.
Она трусиха и неженка.
Не предатель.
Никогда.
Не меня.
Я много думала там, на полу камеры, пока тишину подземелья разрушали только шаги стражи, приносящей мне поесть.
– Слушай, – не выдержала я, когда маленькое окошко для пищи открылось и там мелькнуло заросшее щетиной лицо мужчины. – Как там дела? У принцессы?
Окошко тут же безнадёжно захлопнулось.
– Вам бы лучше о себе подумать, миледи.
О себе я тоже думала. И что будет с моей Эфией, когда Моран прознает, что тут случилось. Что западный шпион убил половину его здешней свиты, и захватил власть. Я точно уверена, от моего имени ему отправили письмо с королевской печатью, снятой с пальца моей умершей матери, но король не дурак.
Он почувствует.
Ему донесут.
И тогда он сотрет эти земли в порошок. Может быть, вместе со мной. И глупая Хельга даже не додумывается об этом. Лишь бы ее шкурку не повредили – вот о чем она беспокоиться.
Чулок я осмелилась тронуть.
Документы в нем так и лежали. Больше я боялась за них, а не за себя. Если мама с папой их спрятали, значит, они очень важны.
Поняла из них я несколько вещей: и первая, король Эдвард был смертельно болен. Это очень в духе папочки – страдать, чтобы никто не знал. Хотя, с другой стороны, я понимала его. Эта информация ничего бы не изменила. Только навело панику в народе и в семье. Он же стал героем.
Умер от руки врага. Моего жениха.
Интриги похлеще, чем в романах, ей богу.
И второе – он ничего не оставил Хельге. Не так! Он не оставил ей права на престол. То есть, даже если мы все умрем, она не сможет надеть на свою милую белокурую голову корону. Но почему? Всплывает третий документ – о договорном браке. У отца есть другой ребенок. Не от Лауры. Но это точно не Хельга. Схожесть их черт лица слишком очевидна. Я бы больше поверила, что отец ей не родной. Тогда кто он? Почему мы не знали о нем? И как мама терпела все это время то, что ее муж изменяет ей на законных основаниях?
