— Фу! — вырвалось у Нины Николаевны.
— Нина, прости меня за все… Я прошу у тебя жалости… Только…
Тогда она встала в крайнем волнении, ногой задела подушку со спящей Зинаидой. Потемневшим взором глядела на мужа:
— Жалости! Этого, милый друг мой, теперь больше не носят… Поживи без жалости… Знаменитый ученый, работы — сверх головы и столько же ответственности… Перестань над собой. хныкать, жалеть, забудь о себе: поел, попил, пожил со свеженькими мордашками — довольно… Работай, черт тебя возьми, работай… А устал — протягивай ноги, только и всего… Другой встанет на твое место…
Она хрустнула пальцами. Профессор громко прошипел:
— Остается — в воду головой…
— Лучше выпей водки… Успокоишься… Уйди…
Он взялся за волосы и ушел. Зинаида, не поднимая головы с подушки, проговорила:
— Мама, чего-то папу жалко…
— Зинаида, спи, пожалуйста.
— Он добрый…
— Понимаешь, мне тяжело, так тяжело, как никогда не бывало. Скажи могла я иначе ответить?
Зинаида вздохнула, поворочалась. Нина Николаевна села на сверток канатов и глядела на темную воду.
Профессор шел по четвертому классу, спотыкаясь о спящих. Губы у него дрожали, глаза побелели. Приступ неподдельного отчаяния схватил его мозг свинцовым обручем.
Ему преградили дорогу четыре человека, стоявшие у тюков с шерстью, два грузчика (те, что в начале этого рассказа слушали грохот бешеной пролетки Ливеровского); один — рослый, со спутанными волосами и бородой, похожий на дьякона, другой — кривой, с покатыми плечами и длинной шеей, и две неопределенные личности. Тот, кто был в соломенной шляпе, угощал грузчиков водкой, товарищ его (проглотивший записку Ливеровского) говорил, зло поглядывая из-под козырька рваной кепки:
-..Жить нельзя стало… Всю Россию распродали…
— А, глядите — кто сейчас у буфетчика осетрину жрет… Вы за это боролись?
— Вообще не принимаю коммунистического устройства Мира сего, — пробасил рослый грузчик. — Я бывший дьякон, в девятнадцатом году командовал дивизией у Махно. Жили очень свободно, пили много…
— Пейте, не стесняйтесь, у меня еще припасено.
Бывший дьякон спросил: — Кто же вы такие?
— Мы бандиты.
— Отлично.
— Помогите нам, товарищи.
— Отлично… Грабить сами не будем, не той квалификаций, но помощь возможна.
Злой в кепке:
— Мы работаем идейно. Вы, как борцы за анархию, обязаны нам помочь…
Подошел профессор. Сразу замолчав, они расступились, нехотя пропустили его. Под их взглядами он приостановился, обернулся: — В чем… дело?
В то же время в буфете шум продолжался. Хиврин кричал буфетчику:
