– Возможно.
– Ее вызывай срочно.
– Обязательно.
– А другие мотивы давай прикинем. Что за птица убитый?
– Жил скромно. Пенсию получал минимальную, по инвалидности. Ценностей никаких у него не обнаружено. Нашли, правда, какие-то тетради с цифрами, они у наших экспертов. Но там – как в школе: сложение, вычитание. Конкретики не хватает. Даже если это какие-то бухгалтерские записи – времени на расшифровку надо много.
– Ты мне про время не говори. Ты мне про время не говори, потому что надо срочно это дело закрыть. У нас, понимаешь, очень много другой работы навалилось.
Петров встал, прошел вдоль приставного стола, за которым сидел Игорь, и подсел на соседний с ним стул.
– А наркотиками он, случаем, не приторговывал, этот убитый? Ну, или потреблял? А этот, архитектор, приторговывал, а? – спросил Петров, пытливо взглянув в лицо Гарпунову.
– Судя по всему, нет, – быстро ответил Игорь, зная заранее, что преступления вокруг торговли наркотиками – давняя любимая тема Петрова, которая сейчас отошла к другому ведомству.
Хотя, конечно, «кокс» вполне вписывался в образ жизни подозреваемого, как себе его представлял Игорь: на этом самом видео, где Жнец развлекался в круглом домашнем бассейне со смуглой гибкой девчонкой, они не разлеплялись так долго, что Игорь подумал: нюхнули оба. У начальника управления, показалось, болело другое: как выяснилось, с убийством пенсионера ему хотелось побыстрее развязаться.
– У нас люди пачками пропадают последние год-полтора. И следов, интересно, нет. Причем, понимаешь, народец такой все больше из наркозависимых, за которыми наши герои из других контор присматривают. Ну и, конечно, наверх докладывают: не работают здесь с этими преступлениями оперативники, полиция, вроде того что, в стороне. В стороне! Мне плешь проело руководство: давай разберись хотя бы по одному факту исчезновения.
– Но я слышал, каких-то людей находят. Те, кто находятся, они что-то говорят: в плену их держали – может, с целью выкупа за долги.
Петров скрестил на груди руки, поднял лицо к потолку.
– Наших это не интересует, понимаешь! И прокуратуру не интересует! Я целую пачку дел запросил! А они у двадцатилетней девки, которую родители три месяца искали, не смогли узнать даже, где она была. Даже где была!
– Молчит?
– Да нет. Говорит: в больнице. Адреса не знает, имен не помнит, лиц не видела. В общем, художественная самодеятельность. Прокурорские смеются, им в радость.
Он снова встал, вернулся к себе за стол.
