– Мими хапа куза дживе, шимве… Торговец с большого озера, – активно дополняя слова жестами, я показывал рукой на восток. – Бахари, бахари, – имея ввиду Индийский океан. – Напали бхунгу, – это как раз те татуированные ребята, что похитили колдуна и компанию, – отобрали товар.
Квеле на все объяснения кивал, но насколько понимал, неизвестно. Когда старик спускался к нам, мы приветствовали его «Мхва меве, Квеле», что по-нашему, вроде как, «Доброго дня, Квеле!» На что он степенно кивал и садился на корточки. Он с интересом наблюдал за непонятными станками, но больше его занимали глиняные таблички с рисунками и письменами. Он мог их рассматривать часами, что-то бурча себе под нос.
Дальше начались трудовые будни. Траншею мы всё-таки выкопали, ударно поработав восемнадцать часов. Параллельно делали недостающий инструмент. Две лопаты из пальмы дум оковали медной полоской и сделали бур. Конечно, не винтовой и не железный, а деревянный с торчащими словно ёрш шипами и трёхлопастным шнековым долотом, окованным медью на конце.
А вот дальше планы посыпались. Кубометр глины – это, примерно, пятьсот штук кирпичей или чуть больше двух с половиной тонн. Она же тяжёлая, огнеупорная, что с одной стороны хорошо, а с другой не очень. Их нужно, если с запасом, тысяч пять. На обжиг тысячи штук в напольной печи уходит где-то два с половиной кубометра дров, в траншейной чуть больше. Единственное, доступное и годное для дров дерево – акация. Для дров можно сырые стволы использовать, а вот для выжигания угля нужны только сухие. Ближайшие доступные сухостои – в юго-западной части рощи, а это около километра. Тащить довольно тяжело. Даже в сухом дереве веса восемьсот кило в кубе, а выход угля, в лучшем случае, килограмм двести. Десять кубов угля – это семь-восемь тонн на своём горбу перетаскать придётся!
***
Пять дней целиком были отданы сбору и заготовке древесины, и заготовке чурбачков. Первые два дня таскали издалека сушняк к траншее, где Мартин собственноручно складывал кучу для обжига. Как оказалось, он не раз помогал соседскому кузнецу в выжигании угля и в отличии от нас, имел хоть какое-то представление о процессе её сборки.
Помимо дров, притащили четыре волокуши листьев драцены для циновок и лопастей ветряка и перлит. Давно дожидающуюся своего часа срубленную пальму дум, две корзины лозы и больший стог слоновьей травы. За обычной древесиной далеко не ходили, а тотально вырубали всё вокруг новой стройплощадки, на месте будущего ветряка. Работа не из лёгких. Пришлось перетачивать топоры туземцев и насаживать их на более длинные рукояти. Самое сложное оказалось не рубить деревья, а раскалывать их и разрубать на одинаковые по длине поленья. Если с первым прекрасно справлялся бревнокол, то со вторым пришлось попотеть. Сбили раму, на которую установили рычаг, на конец насадили плоское и зазубренное лезвие, перекованное из топора туземцев. Маятник с одной стороны натягивался вручную, а с другой был привязан к молодому деревцу, выступавшему в качестве пружины. Большая маятниковая пила здорово экономила время позволяя за несколько проходов перетереть, буквально разорвать прочные волокна расколотых на половинки и четверти брёвен.
