– Кроме того, они убили и ограбили старшую ханум.
– Но ведь вы об этом хану даже не заикнулись. Почему? Из любви к Айсылу?
– Наверное, каждая из нас представила себя на её месте… простодушно начала Анастасия и осеклась: что подумает Аваджи? Будто и она ждет, что приедет Всеволод её освобождать?
И он так и подумал.
– Тебе плохо со мной? – спросил он хриплым от волнения голосом.
– Как ты можешь так думать! – возмутилась она. – Мы с Заирой не любили Айсылу. А если и сочувствовали, то лишь тому, что женщина соединилась со своим возлюбленным. И конечно, обрела свободу. Разве я не могу не думать об этом?
– Зря ты решила, что я тебя не понимаю. Я ведь не монгол, уйгур, а когда-то и наши племена были свободными… И хотя тогда меня ещё не было на свете, тоску отца по тем временам я помню. Теперь получается, что я служу нашим завоевателям… Так же, как и Аслан. А он ведь из аланов!
– Но Заира рассказывала, что он попал в плен к татарам ещё младенцем. Наверное, он тоже мало что помнит.
Аваджи смущенно хмыкнул.
– А я, честно говоря, его не очень уважал. Думал, воюет против своих.
– А своих-то у него и нет. Никого, ближе Заиры.
– Думаешь, он любит эту падшую женщину?
– Падшую! – Анастасия возмутилась. – Да если бы не ты, и я бы стала падшей!
– Опять я обидел тебя. И Аслана, и Заиру… презренный я человек!
– Ты – хороший человек, – не согласилась Анастасия. – Просто и ты можешь ошибаться.
– Когда-то Аслан хотел предложить мне дружбу, – вспомнил Аваджи, – а я отверг её. Не уважал человека за то, в чем могли бы упрекнуть и меня.
– Но ведь и теперь не поздно это исправить, – осторожно сказала Анастасия. – Сходить, проведать Аслана. Поинтересоваться его здоровьем. Я бы навестила свою подругу…
– Только давай дождемся утра, – пошутил Аваджи.
– И ещё, – раз уж у них такой откровенный разговор, Анастасия решила упомянуть и то, что волновало её ничуть не меньше. – Обещай, что не станешь из-за меня рисковать жизнью…
– Разве есть на свете кто-то ещё, ради кого я хотел бы рисковать жизнью? – усмехнулся Аваджи. – Боишься, Тури-хан сотрет меня в порошок? Пусть попробует: со мной моя любовь и Аллах, посмотрим, кто сильнее!
Сын в колыбельке заплакал. Анастасия подошла и взяла его на руки.
– Дай, я покачаю, – попросил Аваджи.
Он ходил по юрте, качал Владимира и что-то тихонько пел ему на ещё мало знакомом пока Анастасии языке. Женщина тихонько вздохнула и пробормотала по-русски:
– Авось, бог не выдаст, свинья не съест!
