Он подошел к сидевшей в нише женщине и поздоровался с ней. В его поклоне не было ни наглости, ни неуклюжести человека, не знакомого со светскими манерами. Совсем наоборот: его поклон был безукоризнен, и это не укрылось от зоркого взгляда доктора Мартенса.
Баронесса молча кивнула, предоставляя незнакомцу начать разговор. Тот бросил испытующий взор на соседний столик и, убедившись, что сидевшие за ним оживленно беседуют, вполголоса спросил:
– Принесла?
Новый кивок был ему ответом.
– Сколько?
– Столько, сколько ты требовал.
– Давай сюда.
– Имей терпение. Мне нужно поговорить с тобой. Должно же это когда-нибудь кончиться… Мне нужен покой… Выслушай меня. Сколько тебе нужно, чтобы…
Она понизила голос до шепота, так что комиссар, как ни напрягал слух, не мог уловить ни слова.
Зато ответ незнакомца прозвучал весьма отчетливо.
– Сколько нужно? Скажем, тридцать тысяч крон. Ты сама знаешь, что это цена невысокая. Я мог бы получить вдвое больше, если бы тот вечер не спутал мне все карты.
Баронесса содрогнулась.
– Не говори об этом, – простонала она.
Она провела рукой по глубоко запавшим глазам и устремила неподвижный пристальный взор перед собой… Прошло несколько минут…
– Значит, решено, тридцать тысяч крон, – заговорила она снова, справившись со своим волнением.
– Да, но имей в виду, что я не уступлю ни одного келлера.
– Разве ты не боишься, что я донесу на тебя? – после короткого молчания спросила она.
– Какие глупости! Ты прекрасно знаешь, что одного моего слова достаточно, чтобы разбить счастье всей твоей жизни. Себя ты способна еще, пожалуй, принести в жертву, но не семью!
– Я уплачу деньги, – беззвучно прошептала она.
– Вот и великолепно! Сегодня я еду в Вену и как только получу деньги, привезу или пришлю через указанное тобой доверенное лицо то, что ты желаешь. А теперь давай мои четыре тысячи крон! Я не могу терять время даром.
Доктор Мартенс уже несколько минут не спускал глаз с мужчин, сидевших за соседним столиком и наблюдавших за интересовавшей его парой. При виде денег, которые баронесса быстро передала незнакомцу, они многозначительно переглянулись. Один из них, со шрамом от ножевого удара на щеке, поднялся с места и быстро зашагал к выходу.
Между тем незнакомец, обменявшись с баронессой еще несколькими фразами, в свою очередь встал, поднял воротник пальто, надвинул на самые глаза мягкую широкополую шляпу, бросил на ходу хозяину лиру за вино и закуску и, отвесив молодой женщине такой же изысканный поклон, как и при входе, торопливо вышел из харчевни.
