– Отпечатки пальцев?! – вырывается у меня. – Вы знаете, кто – убийца?
– К сожалению, нет, – качает головой Лински. – Но у нас есть повод считать, что тем же самым оружием был убит и твой брат.
– Что?..
Только сейчас осознаю, что всё это время с момента появления шерифа в беседке я думала об одном – Майк не мог убить Мишель, – и совершенно не задумывалась. По-настоящему не задумывалась, кто же мог. И почему. Было ли убийство Мишель связано с гибелью Стива или даже должно быть связано, ведь так больше никто не погибал в родном городе. Оказалось, что да. У полиции есть веские доказательства – его кровь на воткнутом в грудь Мишель охотничьем ноже. Это единственное, что они могли обнаружить за такой короткий срок.
– В связи с новыми уликами, – тон шерифа меняется. Теперь в нём не слышатся нотки злобы или ненависти. Обычный, ровный, бесстрастный голос полицейского. – Я должен возобновить дело об убийстве твоего брата. Конечно, я официально сообщу об этом твоим родителям. Позже. Мне необходимо ещё кое-что проверить. В данный момент ты свободна, но тебе запрещено покидать пределы Риверстоуна. Так что с возвращением в Торонто придётся повременить. Твоему другу мистеру Спенсеру – тоже. Конечно, он получит официальное уведомление после допроса. Ещё нам понадобятся твои вещи.
– Какие вещи?
– Платье и туфли. Для экспертизы, – объясняет шериф. – Я попросил привезти тебе другую одежду, чтобы ты переоделась. Потом ты можешь возвращаться домой. Завтра будут готовы результаты вскрытия, и нам снова придётся тебя допросить.
Машинально киваю, почти не слушая дальнейшие разглагольствования Брайана. Меня больше не считают убийцей, но сейчас это почему-то совсем не имеет значения.
«Майк хочет возобновить дело об убийстве твоего брата. Но ты же знаешь, так просто это не сделать. Нужны веские основания. С точки зрения старого шерифа оно отправлено в архив и закрыто за неимением улик. Новому нужны причины», – проносятся в голове недавние слова Скотта.
Что ж, теперь причин предостаточно.
Приходится чуть ли не силой заставлять себя перечитывать собственные показания, раз за разом возвращаясь к одному и тому же предложению и вникая в смысл написанного. Как в тумане слушать объяснения, послушно брести за тучной полицейской по длинному коридору в душевую кабинку, где можно, наконец, смыть с себя кровь Мишель и переодеться.
Всё происходящее здесь и сейчас будто утрачивает смысл. Даже не спрашиваю, кто привёз мне чистое белье, носки, джинсы, футболку, кроссовки. Память беспощадно выдаёт вырванные куски из прошлого, когда я ещё верила, что полиция сможет выйти на след убийцы Стива. И снова я отчаянно пытаюсь найти ответ, чем и кому могли помешать мой брат и его бывшая девушка. Почему оба, умирая, говорили о Майке? Словно о чём-то предупреждали. Его или меня? Правильно ли я поступила, ни тогда, ни сегодня ни слова не сказав об этом полиции?
