Он снова насмешливо щелкает ее по носу:
– Ты, как и я, прекрасно знаешь, что сатиры – чистейший миф.
На миг она чуть прищуривает глаза, их и без того темные радужки становятся будто бы еще темнее.
– Ах вот как?
Он все еще улыбается.
– Вот так.
– Вы делаете мне больно. Грудь…
Со вздохом он снова приподнимается над ее телом. Чувствует, как размыкается кольцо ее ног у него за спиной. Она скрещивает на груди руки и пристально на него смотрит. С ней происходит резкая перемена от одного настроения к другому: словно туча надвинулась на солнце. А он все улыбается.
– Обожаю, когда ты притворяешься сердитой.
– Но я и правда сердита.
– Да ладно тебе. Уж и пошутить нельзя.
– Вы хотите сказать, что не верите ни одному слову из того, что я рассказала? Вы это хотите сказать?
– По-моему, мы уже наговорились.
– Я жду ответа.
– Да ладно тебе.
– Мне очень хотелось бы, чтобы вы перестали использовать это дурацкое клише. – На лице ее не видно и следа иронии. – Вы верите или не верите тому, что я только что вам рассказала?
– Аллегорически.
Она мерит его ледяным взглядом.
– Вам нужно, чтобы отныне все было именно так, да?
Он больше не улыбается.
– Не имею ни малейшего представления, о чем ты толкуешь.
– Вам нужна ничем не приукрашенная правда, да?
– Ну, ты же прекрасно знаешь, почему тебе досталась художественная литература. Никакого отношения к невезенью, к вытянутой тобой короткой соломинке это не имеет. Просто ты всегда умела лгать в десятки раз искуснее, чем все твои сестры, вместе взятые.
– Какие еще сестры? Нет у меня никаких сестер.
– О, конечно! И тебя не зовут Эрато, и ты…
– Нет, меня не зовут Эрато! И вы абсолютно правы. Действительно, сатиры – чистейшей воды миф. Действительно, этой гротескной сцены никогда не было. Тем более что в ней были заняты не одно, а два совершенно мифических существа.
Он пристально смотрит вниз – на ее лицо. Она отвечает ему полным ярости взглядом.
– Интересно, что все это должно означать?
– Просто я не позволю всякому эталонно-отвратительному женофобу взять меня на пушку – вот что это должно означать. А еще я скажу вам, что такое современный сатир. Это тот, кто изображает женщину на бумаге, чтобы заставить ее говорить и делать такое, чего ни одна реальная женщина в здравом уме и твердой памяти в жизни не скажет и не сделает.
– Не понимаю, что ты пытаешься…
– Я из кожи вон лезу, чтобы вести себя, как вам этого хочется. Насколько мне это удается без чувства физического отвращения. И вот все, что я в конце концов получаю в виде благодарности: одни насмешки!
