Он поворачивает голову и встречает ее встревоженный взгляд.
– А я-то полагал, что сейчас у нас период отдыха.
– Конечно.
– Как же ты смеешь утверждать, что я еще невозможнее, чем ты… и из-за чего – из-за незначительного, совершенно проходного замечания о чьей-то там груди… просто абсурд какой-то. Да любой ученый-античник знает, что Гомер был мужчиной.
Она резко отстраняется, заняв прежнюю позицию.
– О, Майлз, я тебя обидела!
– Да он совершенно очевидно был мужчиной. Он же был гений. Если хочешь знать, завидуешь ты, а не я!
– Теперь я жалею, что затеяла этот разговор.
– И хорошо сделала. Потому что это показывает, как работают твои мозги. Уровень твоего интеллекта. Если б ты на самом деле хотя бы прочла эту чертову поэму, ты поняла бы, что Одиссей вернулся в Итаку единственно из-за того, что понятия не имел, где взять другой корабль и где команду себе подобрать. И между прочим, Гомер с самого начала его гребаную женушку раскусил. Недаром она там все прядет да прядет. Всем прекрасно известно, почему паучьи самки так пауков любят.
Она нежно прижимается к нему.
– Майлз, не надо. Я сейчас расплачусь. Прямо как Пенелопа.
Он вздыхает:
– Ну ладно. Разумеется, он не мог сентиментальных слюней туда не подпустить. Думаю, даже в те времена приходилось хоть косточку обглоданную да бросить женщинам-читательницам на потребу.
– Будь добр, не произноси слово «женщины» так, будто это ругательство. И пожалуйста, обними меня, как раньше.
Пару минут он лежит без движения, потом все-таки вынимает правую руку из-под головы и обвивает ее плечи, с тем моментальным и глубоким проникновением в самую суть женской иррациональности, которое так характерно для мужского ума; еще минута, и он принимается поглаживать ее спину.
– Ну хорошо. Поверим, что ты подсказала ему парочку идей. Цирцея там, Калипсо и всякое такое.
Она чмокает его в плечо:
– Спасибо, дорогой. Как мило с твоей стороны так широко мыслить.
После этой небольшой стычки они лежат молча. Вскоре, однако, он нарушает молчание и говорит, тщательно выдерживая нейтральный тон:
– Мы так ничего и не решили насчет следующего раза.
– Нет, решили. Меньше слов. Больше дела.
– Одно из мест, где мы могли бы кое-что вставить, знаешь какое? Где ты отворачиваешь лицо и смотришь в сторону с таким видом, будто тебе все наскучило, будто все тебе противно, и говоришь: «Лучше бы ты просто трахнул меня, и дело с концом». – Он на миг замолкает. – Я подумал, может, в следующий раз так и сделать?
