– Во даёт! С лестницы слышно! – восхищённо произнёс Хефнер, поднявшись наверх.
– Ага, удачи заснуть! – буркнул в ответ, – Давай винтовку, пойду дежурить. Всё спокойно?
– Как никогда! – заверил меня стрелок, забираясь на кровать, – Тишина и спокойствие!
Я спустился вниз. На первом этаже царил такой же беспорядок, как и на втором. Выглянул во двор: никого, метрах в двадцати стоит самоходка. Низкая, приземистая, грозная. Танкисты, похоже, и впрямь спят: даже охранения не выставили. Вот вояки! Возвращаюсь в дом. Всё тихо. Обосновавшись в комнатке – близнеце той, в которой сейчас спали мои камрады, я принялся наблюдать за освещаемым неестественным светом ракет фортом.
Прошло минут сорок, мои глаза начали потихоньку слипаться. Встряхивая головой, пытаюсь взбодриться. Взгляд скользит по испещрённой воронками земле. Опа! Здравствуйте! Сон как рукой сняло: замечаю фигуру, бодро двигающуюся в нашу сторону. Судя по характерной форме фуражки, – это явно русский, причём не рядовой. Вскидываю маузер к плечу, упираясь цевьем в подоконник. Фигура в прицеле особо и не прячется, – пригнувшись и прижимая колотящий по бедру планшет, неизвестный командир уверенно перебежал от воронки к дереву. Так мне его не видно, – пусть высунется немножко… Палец замер на спусковом крючке. Сердце бешено колотится, во мне проснулся охотничий инстинкт. Ещё одна перебежка. До русского, – метров пятьдесят. Нужно подпустить поближе, чтобы наверняка. Стоп! Меня будто обжигает изнутри. Это же наш, русский! Какой ещё ваш? – нетерпеливо вопрошает меня внутренний голос, принадлежащий явно Максу Ланге, – давай, стреляй! Так, стоять! Я, – вообще-то, тоже русский! Или ты забыл? С трудом, но запихиваю своего внутреннего немца в глубину подсознания. Нельзя мне стрелять! Попробуем по-другому.
Неизвестный, тем временем, приближается. До него уже метров пятнадцать. Так, залёг в воронке. Ещё чуть-чуть – и можно брать. Руки вспотели. Отставив винтовку, вытираю их об штаны. Вот, вылезает! Но что это? Русский встал на край воронки и поднял руки, зажав в каждой по белой тряпке. Он что, – сдаётся? Видя, что никакой реакции его появление не произвело, начинает медленно двигаться к моему дому, помахивая своими портянками. Пора! Вполголоса, чтобы не услышали камрады сверху, командую:
– Halt!
Потенциальный пленный сразу останавливается, испуганно пялясь в темноту, и начинает частить, мешая русские и немецкие слова:
– Сдаюсь! Капут! Не стреляйте! Капитулирен!
