– Я расплету этот клубок, обещаю. Не успеет пройти солнце по небосклону полный круг. Я хочу, чтобы ты остался жив и ещё правил долгие годы, рано ты собрался в плаванье, отец. Король Антхалии.
Он долго смотрел на меня, на его лице сменялись смятение, восхищение и надежда.
– Тебе нужно думать о себе, сын, – вдруг устало ответил он, сжав подлокотник, спокойно, с невозмутимостью посмотрел на меня, пряча глубоко свои чувства, как и положено истинному королю. Но вдруг чуть склонил голову и заинтересованно посмотрел на меня.
– А что насчёт Реднайры?
Мне осталось только возвести глаза к потолку. А ведь стоило ожидать, что отец заговорит об этом, да ещё в самый неподходящий момент.
– Опять ты про неё? – отвернулся, глянув на свиток.
Вальтор, проследив за моим взглядом, взял его в руки и вручил мне. Её отец в который раз шлёт письмо. Реднайру я видел всего однажды и то смутно помнил о том – это было до проклятия. Тонкая, белокурая, с большими в пол-лица грустными глазами.
– Да. И не перестану тебе о том твердить. Она выросла истинной айтари.
– У Реднайра корни горианки, – ответил так, будто это клеймо, хоть её дед истинный варлог.
– В том и дело, у неё крепкие корни, мало того, что горианка, так ещё носительница крови варлогов-друидов. Она несёт благословение древних богов и сможет обойти тёмные путы и родить здоровых наследников.
Я слышал об этом, но всё равно не видел в том ничего хорошего.
– А если всё окажется наоборот, и я потяну её в пропасть вместе с собой? Мало нам гордхонов и других напастей? —
Вальтор смолк и заметно потемнел. Да он и не мог это отмести в сторону!
– Рисковать – это не наш случай, отец. И на ошибку я не имею право – ты это знаешь лучше меня. Да и, я думаю, она будет не в восторге, увидев меня таким, – я усмехнулся, отложив свиток с печатью герба Софрании, решая закончить на этом разговор.
– Зря ты так думаешь, иногда бывает неважно, что снаружи. К тому же ходят разговоры, что она добра и милосердна.
Поглядел на отца искоса, усмехаясь – он хоть верит сам в то, что говорит?
– Для утончённой айтари с такой богатой родословной весьма важно это, каким бы добрым её сердце ни было.
– И всё же я настаиваю, чтобы ты с ней познакомился, – не удовлетворился моим ответом отец.
– Чтобы все узнали?
Вальтор глянул строго и качнул головой.
– Ты слишком упёртый.
Я приподнял брови в удивлении, Вальтор хмыкнул, махнув рукой, понимая, что разговор на этом лучше всё же закончить. Отец взял колокольчик, позвонил в него. А я поднялся и прошёл к окну, выглядывая в него, бросая взгляд на раскинувшуюся рощу и покатый склон с каменистыми порогами, утопающий в зеленеющих после зимы кронах ясеней. Они напомнили вновь глаза Грез – ведьмы с блестящими золотистыми волосами и тонкими чертами лица. Тем торговкам, что хотели забить её камнями, она и в самом деле могла мешать, им проще от нее избавиться: люди превращаются в зверей, когда видят что-то лучше, чище, добрее, чем они сами. А её ребёнок… сколько ему? Кажется, она говорила – шесть? С такими пронзительными глазами и гибким стройным телом неудивительно, что продавщица рыбы быстро стала для кого-то наслаждением. Кто-то получил самое сладкое.
