– Все, спасибо, – резко поднявшись из-за стола, прервала я бабушку. – Пойду, схожу к Ленке, поздороваюсь.
Не могла уже дальше все это слушать. Хотелось развеяться, выкинуть из головы посторонние мысли. И избавиться от имени «Антон», которое впилось в мой мозг многочисленными щупальцами.
– Да, конечно, Викуш, а то она меня со вчерашнего дня задергала, – поднялась из-за стола и бабушка, взявшись убирать посуду.
– А велик где? – уже выходя за дверь и обуваясь, крикнула я.
– Да там, во времянке посмотри.
Я выбежала на улицу, нырнула под раскидистую яблоню и зашла за дом. Времянка стояла чуть поодаль, и там мы тоже в детстве и с Ленкой, и с Пашкой провели немало часов, играя в дочки-матери и в сумрачных призраков. Ой, детство закончилось, а вот воспоминания остались, и они сейчас вызвали на моих губах улыбку.
Открыв дверь, я вывела велосипед на улицу. Мой транспорт, на котором я не каталась вот уже несколько лет. Мне бабушка подарила его когда-то день рождения, за что я ей до сих пор благодарна. Спортивный велосипед с рамой карбон и задним амортизатором. Я тихо засмеялась. Так мы с Ленкой всегда прикалывались над ее обычным велосипедом, на котором отъездили не один и не два года ее родители, а потом приобрели старенькие жигули и Ленке отдали в безраздельное пользование старый велосипед, пообещав в ближайшем будущем купить новый.
До подруги я ехала минут пять, но все-таки это не ногами топать минут пятнадцать – она живет на другом конце деревни.
Остановилась я возле деревянного штакетника, который отделял их частные владения от дороги. Смотрю, Ленка, склонившись над грядками, выпалывает сорняк. Набираю в грудь побольше воздуха, засовываю два мизинца по боком рта, прижимаю кончик языка и что есть мочи резко выдавливаю воздух из легких. Свист проносится над полем. Не разучилась. Девушка разгибает спину и, закрыв глаза от солнца козырьком ладони, смотрит на меня. Визг, она бросает тяпку и опрометью несется ко мне.
– Ви-и-и-и-и-ика! – кричит и, подбежав, кидается мне на шею.
Забор не дает нам обняться теснее, и она забирается по перекладинам, перелазит через него и снова обнимает меня крепко-крепко.
– При-ивет, – говорю ей. – Ты такая вся липкая!
Это правда, она отстраняется от меня, и ее голые руки отлепляются от моих, словно чем-то намазаны сладким.
– Да весь день на этом огороде, – говорит она, – уже сил моих нет, вот и липну вся от пота.
Мы смеемся и снова обнимаем друг друга.
– Ты стала красотка, хоть и была, конечно, хороша. Но смотрю, у тебя выросли титьки, – она щипает меня за грудь.
