Голенчик узнал старушку. Это была мать большой семьи, жившей до войны в одном из этих домиков.
— Добрый день, — остановился возле нее Василь.
— С приездом, милый человек.— Старушка не узнавала его.
Василь молчал. Не станешь же рассказывать старушке, что в нескольких метрах отсюда — двухэтажный дом, в котором жила его семья. «Жила»! — поймал он себя на мысли.—Почему жила?..» Василь поклонился старой женщине и тихо, словно по жнивью, чтобы оно не шуршало и не очень кололо босые ноги, пошел дальше.
Вот и ограда. Та самая, что и до войны была, низенькая, деревянная. Василь подошел к пролому, оставшемуся на месте калитки, и остановился. За оградой, во дворе, никого не было. Двор оказался прибранным, подметенным. Возле скамейки под подросшими тополями желтела груда песка с забытым в ней детским совочком.
Гулко забилось сердце. Стоять было трудно, невыносимо трудно. Никто его не встречал, никто не замечал. Хоть бы какой-нибудь звук! Вокруг такая тишина, такое молчание. Лишь горячее солнце неутомимо жжет ему лицо. Говорят, что взволнованный человек не замечает погоды, не реагирует на нее. Так было и с Василем. Солнце жгло лицо, а жар чувствовался только в сердце. Фронтовик Василь готовил себя к самому страшному.
«Будь что будет»,— наконец решил он и пошел к своему подъезду. Надо начинать свой новый, послевоенный путь, начинать с родного порога. До войны этот порог был вот тут, в этом доме, на втором этаже, налево. Василь перешагнул три ступеньки, взошел на крыльцо. Ноги его дрожали и подгибались.
Вот и лестница.
Он поднялся по ней на второй этаж и замер возле двери своей квартиры.
Стоит хозяин перед дверью и никак не решается ее открыть. Когда сошел он с поезда в Минске, готов был бегом помчаться через весь город сюда, домой. И мысль была — скорее, как можно скорее узнать, живы ли его родные, дорогие. Но, видно, сердце никогда не подводит. Оно — твой верный советчик, если удерживает тебя, Василь, отводит подальше от скорбной и страшной вести.
Вдруг дверь распахнулась. Широко, размашисто. На пороге появилась женщина. Василь взглянул на нее и поник. Нет, это не его Зина. Присмотревшись, он вспомнил эту женщину. Довоенная соседка по квартире. Та самая Соня, которая всегда очень любила прихорашиваться, смеяться с поводом и без повода.
— Василь! — бросилась женщина ему на шею. — Какая неожиданная встреча, какое счастье, что ты жив.
Она готова была расцеловаться с Василем, но тот поздоровался сдержанно:
