«Видно, жалеет, не хочет Змитрок огорчать меня»,— думал Андрейка и вглядывался в даль, которую уже начал окутывать вечерний сумрак.
А на глазах у Андрейки при этих мыслях навернулись слезы, Вот одна крупная слезинка покатилась по щеке, потом вторая, третья. Змитрок, тоже задумавшийся о своем, не замечал состояния мальчика, и Андрейка успел вытереть глаза рукавом кожушка.
— А о маме моей, дядя Змитрок, почему вы ничего не говорите? — неожиданно спросил Андрейка.
Змитрок вздрогнул и глянул на мальчика, на его не по-детски серьезное лицо, на котором отразились мучения, пережитые в фашистском застенке.
— Да, пожалуй, и говорить нечего. Я давно не видел ее...— уклонился от ответа Змитрок.
— И ничего не слыхали? — опять настойчиво спросил Андрейка, не сводя жадных глаз с лица старика.
Этот вопрос совсем смутил Змитрока. Он не знал, что ответить. Несколько минут молчал, стараясь справиться со своим волнением.
— Я все знаю. И вы тоже, — сказал Андрейка и смолк.
Так и ехали все дальше и дальше, оба погруженные в суровое молчание. Радость освобождения на какое-то время померкла. Андрейке было невыносимо тяжело.
— Ты хороший и смелый парень, — наконец заговорил Змитрок, — но узнаешь обо всем у Мартына. Мы к ночи доберемся до него. Я ведь тоже ездил... как бы тебе сказать... в разведку. Вместе будем докладывать комбригу...
Андрейка был приятно удивлен, что такой слабый и старый человек, как Змитрок, помогает партизанам, близко знает Мартына.
Ведь и он, Андрейка, не сразу стал разведчиком, не в первый день партизанства. Сначала выполнил несколько заданий вместе с матерью. Организовал деревенских ребят на сбор боеприпасов, вместе с ними нашел несколько винтовок, а позже передал их партизанам. Задумано было сообща проделать и еще кое-что, но помешал арест. Андрейка даже упрекал себя в мыслях за то, что сделал пока еще немного.
— Как там Виктор и Жора? — спросил он у Змитрока.
— Живы-здоровы,— тотчас ответил тот, довольный, что разговор переходит на другую тему. — Когда наши штурмовали Каменку, они за проводников были, впереди всех. Черти, а не хлопцы!
— Молодцы! — проговорил и Андрейка, и лицо его посветлело.
Змитроку нравился этот городской парнишка, за судьбу которого очень беспокоились и его сыновья, «минометы», как тот ласково их называл.
Андрейка же сейчас, в дороге, вспоминал их дела.
Вот Жора, как ему сейчас припоминалось, был не только медлительным в движениях, но и совсем особого, как шутили, «дальнобойного калибра» хлопец. Неразговорчивый, немного грузноватый крепыш, он почти всегда оставался последним во время перебежек по придорожным лесам.
