.
Из «Заметок читателя» Максима Горького:
«Хоронили Германа Лопатина, одного из талантливейших русских людей. В стране культурно дисциплинированной такой даровитый человек сделал бы карьеру учёного, художника, путешественника, у нас он двадцать лет, лучшие годы жизни, просидел в Шлиссельбургской тюрьме… За гробом его по грязному снегу угрюмо шагали человек пятьдесят революционеров, обиженных революцией…»[23]
Не просто обиженные революцией: многие из них этой революцией убиты. Кто-то раньше, кто-то позже. И ушли навсегда в пустоту небытия – ведь в вечную жизнь не хотели верить, не признавали её.
Ушёл ли Герман Лопатин, обратился ли в бессмысленное ничто? Не ведаем. Он всё-таки не сделался служителем зла, хотя ходил по краю.
Узник воли…
Перед кругом вторым
Стихотворный пролог
Из следственных дел: справка
5 февраля 1880 года в Зимнем дворце прогремел мощный взрыв; погибли одиннадцать нижних чинов дворцового караула и ранено более пятидесяти человек. Взрыв произошёл под Малой столовой и был приурочен по времени к обеду, на котором должны были присутствовать Александр II и его шурин принц Александр Гессенский. Принц опоздал, начало обеда было отсрочено, и благодаря этому оба Александра не пострадали. В ходе расследования обнаружилось, что из дворца пропал некто Батышков, столяр, три месяца назад принятый на работу в дворцовую мебельную мастерскую. Было также установлено, что в подготовке взрыва участвовали члены противоправительственной организации, известной под названием «Народная воля». Только несколько лет спустя, после гибели Александра II и разгрома «Народной воли», выяснилось, что под именем Батышкова в Зимнем дворце работал народоволец Степан Халтурин. Он пронёс в императорскую резиденцию динамит (по разным данным, от тридцати до шестидесяти килограммов), смонтировал взрывное устройство, в нужный момент поджёг запальный шнур, сам же беспрепятственно скрылся.
5 ФЕВРАЛЯ 1880 ГОДА, ЗИМНИЙ ДВОРЕЦ
Столяр Батышков выходит
из бездны – из мастерской.
Измеренный путь проходит,
красивый и молодой.
Шаги отдаются хохотом
под сводами галерей,
по сумрачным переходам,
в отверстых ушах дверей.
Он напевает песенку.
Движенья его легки.
Из тёмных зрачков выплёскиваются
тревожные огоньки.
Столяр Батышков прощается
с фельдфебелем у ворот
и в точечку сокращается:
в февральскую мглу идёт
и медленно превращается
в развеянный снежный дым.
Под глыбой Главного штаба
тают его следы.
А в переплетении арок,
в безмолвном нутре дворца
