И начал Митяй ведать делами церковными — рад собирать дани, и оброки, и пошлины, все церковные доходы в свою казну.
Он важно расхаживал по палатам покойного Алексия, напуская на себя гордый и суровый вид. И была у него ото всех тайна: зеркальце веницейской работы в серебряной, изукрашенной узорами оправе. И Митяй, обрядившись в мантию и белый клобук, надев тот самый крест, что отдавал Алексий Сергию, взяв в руки злат посох, подолгу любовался собой.
Громкий голос нарушал привычную тишину покоев. И сотворялись перед ним и честь и слава. Служили ему и сопровождали его при выходах многочисленные бояре и отроки. А во время богослужения восседал Митяй в алтаре, на митрополичьем месте.
И никто не мог противостоять ему: ибо смелый очень и грозный был этот поп Митяй! Он приказывал сажать в темницу, смирять непокорных железными веригами[13]. И не только священников, но и игуменов, и архимандритов, и епископов: пусть и в уме, тайно не помышляют перечить ему.
Но имел страх и Митяй, пуще всего боялся битвы с татарами — еще убьют великого князя, что тогда станется с ним, с Митяем?
Нравится Дмитрию, что удел Митяя церковные дела. Дмитрий возвысил его. В благодарность рад Митяй служить великому князю верой и правдой.
* * *
Уже давно не наезжал в Москву Ерофейка. Крестьянствует с Фролом. В гору пошло хозяйство. Щедрый урожай собрали. И скот расплодился. Много холста напряли за долгие зимы жена Ерофейкина Анюта с бабушкой Пелагеей. Решили ехать на торг в Москву: лишнее продать, надобное купить.
— Да и дружков моих проведаем, — сказал Ерофейка.
Запрягли двух коней. Один из них не вернется домой: продадут. Анюта в телеге сидит. Ерофей верхом на упряжной лошади, мужчине негоже ехать в телеге.
Весело катятся колеса: только спицы мелькают. Катились, пока не остановили их перед мостом через речку:
— Платите мыт[14] за проезд!
Заплатили, поехали дальше, пятьдесят верст впереди. Снова мостки через речку узкую, да и речкой не назовешь — лужа лужею, а слуга боярский тут как тут:
— Платите за то, что по земле боярина Ивана Петровича едете!
Заплатили. Поехали дальше.
— По земле боярина Федора Ивановича едете, платите за проезд! — в другом месте остановили.
— Не едем, а спотыкаемся о земли бояр больших и малых, — с досадой сплюнул Ерофейка.
По дороге пристал к ним человек, попросил подвезти, тоже шел в Москву. Так на мытной заставе прицепился к нему мытник:
— Плати!
— Да я ж без торговли еду, — взмолился человек. — Не мытарь ты меня, не мучай, Христом-богом прошу тебя.
