И как же обрадовалась она, когда на следующий день Джон явился в самом добром расположении! Без обиняков открылся. Его друг привез с фронта три листовки, самолеты «боло» сбросили. Спрятали их за трубой, чтобы в свободное время прочитать, но они куда-то исчезли, а сегодня нашлись, да еще как! На трех столах в столовой!
— Все утро с другом гадали: кто мог это сделать? Так и не смогли отгадать.
Эмилия оживилась. Наверняка это те листовки, с которыми приходил Лещинский. Но как они попали в столовую? Истопнику туда не пройти.
— А офицеры что ж, не ругаются? — спросила Эмилия.
— О, они ничего не знают. Листовки тихо переходят от солдата к солдату.
После этого случая Эмилия окончательно убедилась, что Джону можно смело вручить парочку своих листовок. На всякий случай оговорилась, что они случайно к ней попали, может, пригодятся.
Джон охотно взял листовки, и это ее обрадовало.
Что касается листовок, появившихся в столовой, то прояснилось все только вечером. Солдат-повар Джордж принес в стирку смену халатов. По возрасту он самый старший в команде и нравился ей своей сдержанностью. Однажды он вдруг спросил, знает ли Эмилия, что слово «архангел» — греческое? Да-да, в переводе оно означает: начальник ангелов. Она не знала и удивилась, откуда это ему известно. «Я ж по национальности грек»... Кто только не населяет Америку!
После случая с шеф-поваром Робертом, получившим от нее затрещину вместо поцелуя, Джордж прибежал к ней, задыхаясь от смеха:
— Здорово дерешься, май бэби! Глаз у шефа посинел, я за примочкой к Лонглею ходил.
Эмилию тогда поразило: как это Роберт не скрыл происшедшего?
— Не обижайся на него, май бэби, — добродушно ответил на ее недоумение Джордж. — В общем он неплохой парень, хотя и хороший ловелас.
Сейчас, произнеся свое обычное: «Хэллоу, май бэби», Джордж замолк, поглаживая пальцами подбородок, словно там была борода. Неожиданно стал нахваливать Лещинского, который вчера подошел к нему и вручил три листовки «боло». Джордж взял их и подложил на столы. Рассказывая, он смотрел на Эмилию, не понимая, чему она так удивилась.
Едва Джордж ушел, она побежала в подвал истопника. Лещинский стоял, опершись на железную кочергу.
— Товарищ Лещинский, — задыхаясь, произнесла она. — Извините меня... Солдаты читают ваши листовки. Спасибо.
Тронутый больше всего обращением «товарищ», он с улыбкой посмотрел на ее протянутую руку.
— У меня грязные, — смущенно произнес, не подавая руки.
— Что вы, руки у вас самые чистые!
