Теперь мнение солдат стало общим: их обманули. Правда, при офицерах они его не высказывают.
Однажды, придя в прачечную, Джон смущенно сказал, что у него есть просьба к миссис:
— Покажите мне хоть одного большевика.
Она удивилась. Ведь солдат наверняка знает, как власти охотятся за большевиками, без суда бросают их в тюрьмы. Что пришло в голову Джону?
Он, увидев ее замешательство, пояснил:
— Я не разглашу тайну, клянусь! Хочу увидеть, что это за люди, почему нас заставляют их убивать.
— С одним большевиком вы уже хорошо знакомы, Джон, — сказала Эмилия.
— Как?! Где?! — воскликнул удивленный солдат.
И тогда она сказала:
— Я имею в виду себя.
Он долго смотрел на нее широко открытыми глазами, в которых удивление смешалось с уважением.
Этому солдату теперь без боязни можно вручать листовки. К тому же он чаще других приходит в прачечную за готовым бельем. Вот и сейчас, услышав шаги в коридоре, Эмилия обрадовалась — наверное, это Джон. Ошиблась. Пришел истопник Лещинский. Уже не раз во дворе она замечала его пристальный взгляд. Как-то даже подумала: не доносчик ли? Отогнала эту мысль, вспомнив, что Лещинского в Архангельск забросила, как и их, латышей, тяжелая судьба. Но что ему вдруг понадобилось в прачечной, вернее, у нее в гладильной? Поставив горячий утюг, Эмилия увидела, как тщательно он прикрыл за собой дверь.
— Слушаю вас, пан Лещинский, — суховато ответила она на приветствие поляка.
Помявшись у двери, тот подошел к столу, на котором лежало отглаженное белье, и молча полез в карман ватника. Эмилия увидела в его руке листовки.
— За печкой нашел, — тихо произнес он. — Латынь читаю, а понять не могу, что тут такое.
Эмилия взяла листовки. Их было три, одинаковых. Таких она еще не видела. Общий смысл схватила, а в подробностях разобраться мешала мысль: чистосердечен или провоцирует?
— Зачем вы принесли мне? — строго спросила и, вернув листки, взяла в руки утюг.
— Вы же знаете английский.
— Американцы получше меня переведут, пан Лещинский.
— К ним идти побоялся. Так о чем же листовки? — оглянувшись на дверь, спросил он.
— Большевики зовут солдат прекратить войну. Но советую сжечь их в печке, пан Лещинский. Иначе можете поплатиться.
Он бросил пристальный взгляд на нее и вышел. «Может, напрасно так с плеча оттолкнула? — подумала она. — Похоже, честный человек. Но кто знает, осторожность не повредит».
Дня через два пришел за бельем Джон. Покрасневший от мороза, невеселый. Обычно бойко здоровался и, увидев корзину белья, восклицал: «Ол райт!» Сегодня как-то глухо поприветствовал и сразу схватился за корзину. Явно чем-то расстроен. А ведь Эмилия ждала его: надо же браться за листовки, чего им зря на чердаке, где сушат белье, лежать... Может, он с другом своим, приехавшим с фронта на отдых, повздорил или еще что? Во всяком случае, момент для серьезного разговора неподходящий.
