С этим согласились. Спор утих, хотя в душе сторонники решительных действий чувствовали неудовлетворенность. Теснанов торжественно объявил, что настал момент объединить группы, стать в единый строй борцов. Группы уже многое сделали, а под руководством комитета сделают еще больше.
— Предлагаю избрать в комитет товарища Теснанова, который одним из первых вступил в борьбу, — предложил Закемовский.
Со всех сторон раздались голоса одобрения.
Это тронуло Карла Иоганновича. Его большие свисающие усы вздрагивали от легкого покашливания. Оглядывая сидевших, он коротко рассказал о себе. В Архангельск прибыл в шестнадцатом с группой латышей и стал работать портовым грузчиком. До этого кочегарил на железной дороге, где потерял правый глаз. К сорока годам заработал уже 25-летний трудовой стаж. Участвовал в первой революции в Риге. Архангельская латышская группа, в активе которой он был, энергично боролась за установление на Севере Советской власти. Верной остается она и в эти дни, уйдя в подполье.
— А с какого года вы в партии? — спросил Сапрыгин.
— У меня вроде бы два стажа получается. На рижском заводе «Проводник» в девятьсот пятом вступал. Но при наступлении немцев в пятнадцатом году эвакуировали спешно. Справкой не обзавелся. Поэтому в Архангельске после Февральской революции вступал вновь. Горком намеревался связаться с Ригой, но это требовало больших хлопот. Я сказал: не надо. Не стажем, а работой определяется мое членство.
«В каждом поступке у него честность», — подумал Закемовский.
— Я понимаю вас, Карл Иоганнович, — произнес Сапрыгин. — Но двенадцать лет партстажа терять не стоит.
— Восстановим, — бодро сказал Теснанов и добавил: — Когда интервентов вышвырнем и Советскую Латвию создадим.
Все с уважением взглянули на него.
Следующей была названа фамилия Закемовского. Его все знали — северянин, родом из-под Шенкурска. Родную деревню Устьвага покинул в детстве, ушел на заработки. Где только не работал! На Каспии — мальчиком на пароходе, чернорабочим в Архангельской типографии, потом печатником, наборщиком...
— Нелишне пояснить, — заметил Теснанов, — что в подполье он действует по заданию ЦК партии.
Единодушно выдвинули в подпольный комитет Николая Рязанова — архангельского рабочего. Это он установил связь с арестованными, содержащимися на Кегострове. Интервенты именуют этот лагерь больницей и даже рекламируют: вот-де насколько великодушны западные страны — для заключенных создали лечебное заведение! На самом деле туда свозили изнуренных в тюрьмах, чтобы голодом добить их здесь окончательно. Устроившаяся в лагерь медсестрой Клавдия Николаевна Близнина — жена Рязанова — собралась было оттуда уходить: «Не могу, Коля, душа разрывается на части. Людей заживо хоронят». Николай возразил: «Нельзя, Клава. Работа твоя — боевое задание подполья».
