— Нет, Л.М., читаю только выдающиеся произведения.
— И много их?
— Нет, не очень.
— Что там произошло с Шолоховым?
— Говорят, редактор «Правды» М. Зимянин испугался, не решается печатать его главу из романа «Они сражались за Родину», посвященную событиям 1937 года. Шолохов считает, что если мы не скажем всю правду об этих событиях, литература наша потеряет свой авторитет в народе. А еще он считает, что знает, что от него ждет народ, лучше, чем Зимянин или Брежнев. Зимянин перенес разговор наверх. Шолохов пробивался к Брежневу, прождал час или больше но у Брежнева не нашлось времени для беседы с Шолоховым. У Сталина находилось, у Брежнева — нет. Что поделаешь, чем выше человек, тем меньше у него времени остается для... человека.
Л.М. засмеялся. Потом спросил:
— А кого из молодых вы цените?
— Многих. Большие надежды возлагаю на Шукшина, Белова, Чивилихина, Липатова и других. Хотя некоторым навредит то, что они уже почувствовали себя классиками...
Я рассказал ему, что только что вернулся из Киева, где общался с украинскими писателями, подолгу беседовал с О. Гончаром.
— Гончар? Я считаю его очень романтичным писателем и честным человеком, искренним и простым. К сожалению, я не знаю украинского языка и не могу поэтому разобраться в шуме, поднятом вокруг его романа «Собор». Вы читали роман?
Выслушав подробный мой пересказ романа и оценку его, он недоуменно спросил:
— Есть художественные недостатки? За это надо его критиковать, но ведь ругают не за это?
Я сказал, что ругают за «искажение правды жизни», выраженное в том, что Гончар считает, что мы неправильно относимся к природе, когда затопляем плодородные земли, леса, превращая все в болота, когда заводы выбрасывают тьму ядовитого дыма. Он осуждает уничтожение исторических памятников, да и искажение человеческих душ.
— Но ведь он прав! — воскликнул Л.М.
— Это вы так думаете! Я тоже так думаю! А вот некий товарищ Ватченко, секретарь Днепропетровского обкома, думает иначе. Он поднял шум, мобилизовал общественное мнение. Кстати, говорят, будто Ватченко освирепел, потому что в одном из персонажей, отправившем отца в дом престарелых, уловил намек на свою персону. Шелест в личных беседах сочувствует Гончару, а 150-тысячный тираж не выпускают со склада. За границей печатают «Собор», а у нас под запретом его распространение. Вот почему нам надо не объезжать прошлое, ибо это все инерция прошлого. И есть только одно средство нейтрализовать силу этой инерции — познать наше прошлое до конца и сказать о нем правдиво все. В этом Шолохов прав. Как говорит поэт (В. Федоров):
