— Не курю. Так, будешь разговаривать, или нет?! — участковый заметно повысил интонацию.
— Чего ж не поговорить? Давай поговорим. Ой-ёй, не выспалась я что-то! — Клавка вызывающе зевнула.
Ефимов стал раскаляться прямо на глазах. Глаза его налились кровью, кулаки сжались так, что побелели костяшки. Задержанная же, напротив, держалась нарочито спокойно.
Вдруг раздался стук — появился Грендельман, собственной персоной. Он прошёл и по-хозяйски уселся на стул, тут же освобождённый для него старшим лейтенантом.
Директор достал пачку «Космоса», прикурил от бензиновой зажигалки, и с интересом уставился на Клавку:
— Дай-ка, посмотрю на тебя. Ты становишься знаменитой.
— Я тебе чё, зёбра? Посмотрит он на меня… это что за фрукт, а, лейтенант?
— Я, в какой-то мере, тоже отвечаю за порядок в Березняках. К твоему сведению — директор совхоза имени Карла Маркса. Грендельман Наум Лаврентьевич.
Директор откинулся на стуле и с наслаждением затянулся сигаретным дымом, заманчиво щекоча ноздри страдающей от отсутствия папирос бабе.
— Имени Карла Маркса? Кхе! Я читала «Капитал». Мне понравилось. Да здравствует Карл Маркс! — Клавка вспомнила болтовню Прохора.
— Не богохуль… не кощунствуй!
Грендельман грохнул кулаком по столу, но тотчас скривился и затряс рукой, поймав занозу. Тётка ехидно улыбнулась, участковый дипломатично уставился в окно. Наум Лаврентьевич, чертыхаясь, снял с лацкана пиджака значок «Ударник коммунистического труда» и оттопырил иголку. Он решил на месте устранить травму.
— Вот, о чём ты сейчас думаешь? Надеешься, что тебе всё сойдёт с рук? Ошибаешься, — продолжил беседу директор, пытаясь выковырять проклятущую занозу.
Конечно же, он не знал мыслей Клавки. А баба сейчас думала только об одном — как бы закурить бы! Она готова была выхватить сигарету прямо из зубов директора. Как назло, Грендельман запросто раздавил в пепельнице целых полсигареты. Вот где кощунство-то!
— Закурить дай, бугор! А то, уже уши опухли, — не выдержала, наконец, арестованная.
Грендельман без разговоров выдал Клавке сигарету и щёлкнул зажигалкой. Борода начала жадно затягиваться, выпуская дым через нос. Сигарета сгорала со скоростью спички.
— Ну, ровно, паровоз дровяной! — съязвил не без удовольствия участковый.
Тётка не удостоила ответом милиционера. Она ловила кайф! Наконец, докуренная до фильтра сигарета была затушена об каблук. Грендельман к тому времени вырвал из ладони занозу. Стороны созрели для конструктивного диалога.
