— Как хочешь, — Шурка сладко зевнул, — пора на боковую.
— Это да. Утро вечера мудренее. Завтра свинью распотрошат. Заберём тушу — и домой, — Боря разлёгся на сиденьях, прикрыв кепочкой глаза.
— Чего ж ты так друга своего называешь? — язвительно поинтересовался практикант.
— С какого перепугу Кабан мне другом стал? — вопросом на вопрос ответил Боря.
— Ну, на автобусе постоянно его катал, к примеру, — предположил Шурка.
— Э, — скривился Суслонов, — во-первых, я ездил по своим делам, а борова персонально никуда не катал. Во-вторых, я его и не приглашал ни разу. Кабану-то целыми днями делать нечего было! Он же — нЕработь, бездельник. Вот, припрётся с утра, опохмеленный уже — да и ездит в автобусе вместе со мной, людей пугает. А я, что, гнать его буду? Заколебал — во!
Боря не лгал. Он боялся Кабана, да. Но другом никогда не считал.
— Ладно, хрен с ним. Сдох — туда и дорога. Пусть Кабана на том свете черти жарят, — повторил Шурка Петины слова.
— Истинная, правда, — Боря даже перекрестился от избытка чувств.
Потом помолчал пару минут, пытаясь уснуть. Напрасно, сон не шёл. Наконец, болтливая натура его не выдержала.
— Кудря, не спишь ищё?
— Засыпаю, — Шурка повернулся на бок, пытаясь поудобнее пристроить загипсованную руку.
— А ты знаешь, что у нас в Березняках есть прОклятое место? — Суслонов проигнорировал Шуркин ответ и привстал с «постели», намереваясь перед сном потрепаться.
— Это где? — заинтересовался кудрявый. Сон его улетучился. Может быть, Боря расскажет что-нибудь интересное?
— Дак, у пеньков, — возбуждённо заговорил Боря, — а ты, разве, ничего не слышал?
— Так, краем уха, — неопределённо ответил Шурка.
Посвящать в подробности своих приключений болтливого «кореша» он не хотел. Человек ненадёжный. Но Суслонов, по-видимому, не проявлял любопытства. Напротив, его распирало от желания рассказать то, что он знал.
— Там плохие дела творились! Издавна. Болтают, что место то древнее, колдовское. Будто бы, ещё при царе Горохе там жрецы молились, людей резали. Вроде как — жертвы приносили. Кровушки было пролито — не одна бочка.
А лет сто, может, и двести тому назад, помещик свою дочь-самоубийцу схоронил на том месте — по её просьбе. Ведьмой она слыла, дочка-то помещичья.
Уже в двадцатом году двое красноармейцев там сгинули. Отряд ЧОН стоял в Березняках. Занимались красные ликвидацией местных банд вроде бы. А на самом деле мужиков, несогласных с большевиками, расстреливали. Слово пикнул — к стенке! Совсем молодые пацаны в отряде были, но звери, скажу тебе! Ни Бога, ни чёрта не боялись, ухорезы. Об этом, Кудря, в школе не расскажут, и в кино не покажут. Покуролесили в этих краях чекисты.
