— Согласны. Тебе и карты в руки! Завтра с утра этим займёмся, — Алан подал Пете руку.
— Буду ждать.
Синий попрощался со всеми и пошёл домой, слегка пошатываясь. Ребята отправились провожать девушек.
За день Татьяна умаялась. Участковый, вопросы, протоколы, хлопоты… Как же это всё муторно! Одно только радовало — не будет выродок больше ей жизнь отравлять. А пока ещё Кабан находился в своей комнате — покоился в свежем гробу на табуретках.
Спасибо Грендельману: расстарался начальник, помог по-человечески. И «домовинку» организовал, и в морг завтра отвезёт, и похороны за счёт совхоза устроит. Скорей бы уж закопать братца, да и забыть о нём навсегда! Вспомнив лицо Кабана, посмертный нечеловеческий оскал его, Татьяна содрогнулась от ужаса. Нет, ночевать здесь сегодня она не останется! Надо поскорее убираться из дома! Куда? Да к старикам Вениным! Свекровь, хоть и косится на сноху, но переночевать пустит.
Женщина стала спешно одеваться. Вечер наступал, и жутко становилось в родительском доме. Бегом, бегом отсюда! Хозяйка выскочила на улицу и, не закрывая на запор дверей, скорым шагом пошла прочь. Вечер окутывал сумраком посёлок.
Малофей вылил остатки самогонки в стакан. Лицо его осунулось и побледнело, от каждого шороха старик вздрагивал. Ох, и натерпелся страху, едрить твою печёнку! Первый испуг прошёл, но дед всё ещё очень боялся. Выходил на улицу только по вечерам — для того, чтобы закупить у Павлы спиртное, благо, жила завхоз не очень далеко. Всё остальное время старик находился дома, закрывшись на многочисленные запоры. Дверь, выбитую Кабаном, охотник починил и изрядно укрепил.
Малофей перестал принимать гостей, справедливо опасаясь новых неприятностей. Как говорится — бережёного Бог бережёт. Всю свою жизнь дед придерживался этого мудрого правила.
В сорок первом, наплевав на героизм, молодой красноармеец с криком «Сталин капут!» сдался фрицам в первом же бою. После, уже под командованием генерала Власова, Малофей пристроился служить кашеваром. Вполне благоразумно — подальше от пуль, поближе к кухне. На службе Третьему рейху особых подвигов он не совершал, лишь подворовывал потихоньку немецкую тушёнку и сахар.
Потом, уже после войны, были лагеря для перемещённых лиц и конечная станция Колыма. А там сам Бог велел против ветра не ссать! Ломали в два счёта.
После смерти сверхбдительного товарища Сталина дело красноармейца пересмотрели. За отсутствием прямых доказательств, Малофея полностью реабилитировали. Теперь вот старик — ветеран войны, в почёте и уважении. Так, ведь правильно: был на фронте. И какая разница, на чьей стороне воевал? Пули везде одинаково убивают.
