11 июня 1932 г.
«Удивил меня Боб. Вдруг заявил, что хочет обратно на обувную к своему станку фрезер-уреза. Надо же такое?! А я-то старался ему «умственную» работу достать. Опять закапризничал, что ли? Я так и спросил его:
— Новый каприз?
— Больше не буду тебя теребить: два дня думал — точка.
Подумал, говорю спокойно:
— Хорошо. Но имей в виду, если еще раз передумаешь — отказываюсь и умываю руки.
Боб сразу повеселел. Я замечаю, что многие из «бывших» (конечно, я воров имею в виду) — люди минуты, настроения, очень вспыльчивы и так же быстро из уныния впадают в радость, и наоборот».
17 июня 1932 г.
«Сегодня Боб разоткровенничался. Из четырнадцатого корпуса я уходил поздно, он пошел меня провожать и вот тут-то по дороге разоткровенничался, хотя я его не расспрашивал и даже не задавал наводящих вопросов.
Оказывается, решение вернуться на обувную фабрику принял после разговора с Наташей. Значит, встречаются и Наташа делает то, что я ей посоветовал. С какой вот только целью делает? Нравится ей Боб, и она имеет серьезные виды или просто, чтобы помочь парню не утонуть в стакане? А если у нее нет ничего серьезного, то как бы Боб потом еще хуже не раскис.
Вернусь к тому, что он мне рассказал.
— Высмеяла меня Наташка. Высмеяла. «Ты что же, презираешь рабочий класс? Я вот рабочая, трикотажница. Может, плоха тебе?» Вот что загнула. Я ей, понятное дело: «Ничего подобного. Из-за тебя. Чтобы приметила». А она в глаза рассмеялась: «Промахнулся. Уж если в интеллигенцию полез — учиться в техникуме надо». Понял? Все ей не так. «Я, — говорю, — в оркестре играю». Она тут согласилась, что это хорошо, но сказала, что теперь в самодеятельности рабочих полно.
— Верно, — перебил я Боба. — Профессию надо выбирать по душе.
— Попробую еще на фрезере-уреза. То, что я там был винтик, это верно, и одни и те же движения. Ну и плановиком не интересней: высчитывай да записывай, путайся с цифрами. Лучше уж на обувной.
На этом окончательно и порешили».
18 июня 1932 г.
«Встретил Наташу, разговаривал. Не пойму я ее: молчит и смеется. Ладно, сами разберутся. Но девчонка она, видно, с головой и с характером. Разговоров о том, чтобы трепалась с ребятами, о ней нет. Да и Боб говорил, что она не из таких. А то ведь у нас имеются некоторые — горе луковое, хуже ребят.
В прошлом Наташа воровкой была. Кажется, старший брат у нее побежал по этой дорожке, втянул в шайку. Сидела она в Таганке, еще потом где-то. У нас в Болшеве второй год, по всем признакам прижилась. Видимо, Боб ей обо всем рассказывал, мне она все больше верит, хотя и не раскрывается».
