После войны в Центральном архиве Министерства обороны СССР я обнаружил любопытный документ. Это был приказ по 3-му полку аэростатов заграждения от 22 января 1943 года. В одном из параграфов было сказано:
«Ефрейтора Иванова В. П., прибывшего из Вологодского пересыльного пункта № 21501 для прохождения дальнейшей службы, зачислить в списки полка и на все виды довольствия при 1-м учебном отраде в должности красноармейца-воздухоплавателя с 21 января 1943 года».
Начались занятия в учебном отряде. Мы проходили военную и специальную подготовку. Отряд возглавлял воентехник первого ранга Полозов, его замполитом был Пушкин, а старшиной отряда Татаринцев.
Меня назначили в третье звено, которым командовал красноармеец Михаил Филиппович Тимофеев. Тимофеев был личностью необычной. Меня поразило то, что он, простой красноармеец, носил именной маузер. Ведь рядовым такое оружие не полагалось. Потом, когда я сдружился с Михаилом Филипповичем, он мне рассказал, что был летчиком, капитаном, но из-за аварии его судили, разжаловали и послали в штрафную роту. После ранения он был назначен в наш полк.
Я никогда не спрашивал Тимофеева, из-за чего он попал в штрафную роту, хотя не мог понять, как такой смелый и хороший человек угодил в преступники.
Однажды после сильного артобстрела мы хоронили погибших однополчан. Я не в силах был смотреть на яму в мерзлой земле и ушел в землянку. Там застал Тимофеева, плечи его вздрагивали. Мне показалось, что он плачет.
— Что с тобой, Михаил Филиппович? — спросил я тревожно.
— Не везет мне, Витек, — вздохнул Тимофеев. — Жизнь с самого начала наперекосяк пошла… Вот и сегодня — схоронил очень хорошего человека…
Я понял, о ком он говорит. Среди убитых была машинистка Люда, из-за которой Тимофеев частенько пропадал в штабе.
Я сидел, не зная, чем утешить Михаила Филипповича. Мне было жаль всех погибших одинаково. Ему же одна из смертей была особенно горька…
Свернув самокрутку, Тимофеев продолжал:
— И в штрафную-то я попал по-дурацки… Возвращался с боевого задания, выпустил шасси и пошел на посадку. И вдруг на летное поле выехала легковушка. Отвернуть не успел и при посадке рубанул крылом по кабине. В машине сидел полковник. Погиб… Дернуло же его выезжать на полосу!..
Мне было жаль Михаила Филипповича. Именной маузер, полученный от наркома Ворошилова еще до войны, говорил сам за себя.
За этот маузер Тимофееву частенько попадало от командира полка подполковника Кононова. Тот требовал, чтобы Тимофеев сдал маузер на склад боепитания, так как рядовым такое оружие не положено. Смешно было наблюдать, как Михаил Филиппович прятался от командира полка, чтобы избежать лишнего выговора.
