23.1.92. Валя Поварова – художник, умница, сказала о Борисе Гурвиче, что его «Клоунесса» и «Жонглер» (эстамп и масло) – это не только шедевры, но итог, вывод из голубого периода Пикассо. Любопытствовала – был ли холст «Клоунессы», я не знаю, но отчего-то думаю – был.
По телефону же говорил с Толей Заславским[614] о Стерлигове. Он считает, что Волков Володя весь от ума, а Стерлигов – это гений, но не тем, что создал свою чаше-купольную систему[615] (он очень любил теоретизировать), а оттого велик, что по-своему увидел природу. То же (может, вне сравнения) говорил о Зисмане («увидел живую природу через туман»).
5.2.92. Сегодня удивительная встреча с огромным, мне кажется, талантом – художником Андреем Гладиловым[616]. Буду делать ему имя. Господи, до чего же слепы искусствоведы.
Его «Апокалипсис» – 28 листов, это до эпилептического припадка. Огромное впечатление, а затем – усталость. Едва стою на ногах – такая эмоция. Я сказал Маше Тереня, искусствоведу:
– Я знал, что кто-то должен быть…
7.3.92. Сегодня у меня был Николай Иванович Костров с Несмеловым-Делакроа[617], сыном Валиды Эрнестовны Делакроа[618]. Н. И. стар, ему уже 91, но он ярко чувствует, прекрасно мыслит. Был поражен Фрумаком, сказал, что это не меньше Фалька.
А о своих вещах, действительно великолепных, сказал: «Что значит матюшинское восхищение!» Вот эти слова могут быть эпиграфом – или названием статьи.
21.3.92. В свой последний приход к Зисману вдруг Сурис сказал мне:
– А ведь это еврейское искусство.
Но почему?
Мне кажется, у Зисмана это понятно. Мягкость, эдакая туманность, смазанность границ, нежность изображенного, тонкость увиденного, отсутствие контрастности – нет столкновения цветов, черный – белый, все обласкано и любимо.
В лучшей части еврейской интеллигенции, где нет торгашеского хамства, – все так и есть. Доброта, тепло, родственность, нежность, большая любовь к родному. Он очень любит то, где живет, вот через характер и ответ: почему? А потому!
25.4.92. Говорил с Аллой Васильевной Повелихиной о Матюшине – она говорит: «это взгляд на природу», «молитвенное восприятие природы». После модернистского, авангардистского антирелигиозного позитивизма появился Матюшин со своим христианским отношением к искусству.
Стерлигов объявлял «конец чинарского языка» – конец чиновничьего.
Авангардизм – это и Малевич, и Татлин, и Филонов – антиправославие. А вот Матюшин (это уже добавляю я) – православен, связан с истоками, с иконой, он корнями в России, как и Стерлигов, который стал просто христианским художником.
