Одна его знакомая рассказывала О. Н. о работе с мушкой-дрозофилой, которых разводят для генетических опытов.
– Но вы хоть кормите бедных мушек? – спросила она с волнением и успокоилась, когда ее уверили, что кормят.
…Матери Гильдебрандт Глафире Викторовне[563] Чехов подарил книгу:
– Желаю вам 12 тыс. в год и пр[564].
Особенно понравился Сурису Свиненко[565]. Он говорит: «Это шедевр».
10.5.83. Сегодня обсуждение Зисмана[566]. Не худая выставка, но не ровная. Так, честно сказать, я и не обнаружил ключ – что-то есть от тишины Павла Кузнецова, от его скромности, сдержанности. Люди неискушенные не оценили его, он не бросается в глаза, не бьет на эффект…
19.5.83. Какой-то сюжет кроется в моей встрече с Зисманом, художником. Он устроил выставку в Доме писателя, ждал этой выставки всю жизнь, надеялся, что к нему подойдут, но… никого его живопись не взволновала, все прошли мимо.
Он думает: «Может, я бездарен?» Но оказывается, люди просто холодны, им не до красоты, их волнует, скажем, прикрепление к магазину, что-то бытовое, но не это…
Зисман сказал, что было два писателя, которые интересовались живописью, – Давид Бергельсон[567] и я.
Бергельсон посмотрел на пейзаж молодого Зисмана и сказал: «Молодой человек, у вас можно идти направо и налево». Зисман думает об этом всю жизнь. Это, пожалуй, основа любой композиции. Вспоминаю Эль Греко. Как у него все сбито, как точно! Все смотрят в центр, к центру, все идут к одному, но не иначе. Так же нужно и в драматургии.
12.7.83. Вчера Борис Давыдович Сурис моего Тырсу[568] «Обнаженная» сосчитал Успенским[569]. Этого художника почти нигде нет. Но есть у Суриса и у Рыбаковых[570]. Художник замечательный. Он погиб в блокаду. Дом разбомбили. Тырса на его пепелище искал листы, потом найденное было у него дома. Мне эту вещь лет десять назад продали как Тырсу. Сурис говорит, Успенский еще лучше.
25.9.83. Русское искусство (вернее, советское искусство) определяет толстовская традиция и традиция передвижников. Впрочем, эти реализмы тождественны. Но для театра это губительно, театр связан реалистической традицией, он не свободен для полета фантазии – такой, как это я видел у болгар в пьесе «Архангелы не играют в флиппер» Дарио Фо[571]. То же и в живописи – все, уходящие от передвижничества, так или иначе инакомыслящие.
Насколько опережает наука – искусство. Там уже о Павлове лишь вспоминают, а в искусстве реализм фотографический – законодателен.
12.10.83.
