, оба влюблены в Достоевского. Вершина обоих – Достоевский («Идиот») у Смоктуновского и весь Достоевский у Ушина. И теперь – при всем диапазоне – их очень трудно оторвать от этих открытий в самых диаметрально противоположных вещах. Гамлет – где-то Идиот у Смоктуновского, Ленинград у Ушина – где-то старый Петербург Достоевского.
18.6.65. Почему люди раньше поражались ликам святых? Почему Запад больше ценит русскую икону, чем мы? Кажется, я начинаю понимать. Мы ужасно отстали в живописи, в нашем умении ее воспринимать. Последние годы культа личности выхолостили умение чувствовать истинное искусство. Только красивая фотография нас радует, а иное… сложнее. Что примитивнее: икона или «Василий Теркин на отдыхе»[492]? Конечно, Теркин. Икона сложна. Она написана с фантазией, лица формалистичны, даже больше – они словно выдуманы кем-то… А в это нужно уметь поверить, уметь понять. Западная культура – не фотография. Она значительно ближе к иконе, чем к нашей станковой живописи. Потому они, как это ни парадоксально, больше понимают русскую старину.
Интересный факт. Живопись – это первое, что люди получили как средство воздействия и воспитания (из искусств). Был Рублев, был Грек, но не было литературы и грамотности. Теперь есть литература, но нет живописи[493]. Да и литературы у нас мало, тогда как на Западе… Впрочем, нам легче из‐за специфичности воздействия понять литературу, чем живопись, – живописи надо учиться.
18.4.69. Был на выставке натюрморта. Очень интересно. В девятнадцатом веке почти не было натюрморта[494]. Немного – конец восемнадцатого: Теплов[495]. «Натюрморт с часами», Мордвинов[496] (подрамник с барельефом). Но двадцатый век – потрясающий.
Грабарь[497]. «Хризантемы». Удивительно грустное ощущение. Сумерки. Сквозь них едва виден стол, хризантемы, стаканы на столе. Тут и ожидание чего-то, и старение дня… Великолепен Кузнецов[498]… «Натюрморт с хрусталем». Это, по словам Гора, художник первоклассный, но я забыл что-то о его судьбе. Машков[499] ярок, как всегда, избыточно сочен, это гурман. Художник для Гаргантюа[500], любитель поесть, выпить и насладиться. Гимн радости и желудку – вот что такое Машков. Удивителен Штеренберг[501] – его не перескажешь – так он неожидан. Фальк – есть несколько работ. Очень хороши.
28.12.70. Лечил Самохвалова, художника. Забавный дед. Я, пожалуй, спас его.
Он сказал:
– Если бы я записывал свой бред – я был бы сильнее Кафки.
7.6.71. Сегодня время идет стремительно. Новые знакомые, добрые люди. Замечательный милый парень Максим Эрдынеев
