Почти год не идет работа над «Смертью художника». Иногда чуть сдвигаюсь вперед, затем останавливаюсь или иду к началу.
Сегодня почувствовал некую туманную ясность. Следует не придумывать сюжет, а пользоваться тем, что уже существует… И, главное, надо тасовать времена. В начале должны быть мои мистики, первый сеанс, движение к следующему, одновременно Юрка (Виктор Кригер[460]) – это дает свободу.
6.9.95. Я волнуюсь, я не понимаю, что стало с текстом, из которого я дал возможность выбросить более ста страниц[461]. Какой Толстой это выдержит?! Вся моя литературная жизнь была полна таких сокращений – я очень редко оставался равен самому себе. А жизнь прошла. Скоро 65 лет, усталость, новое нелегкое время. Масса людей уехала, эмигрировала, даже близкие люди часто говорят и живут иначе, чем десять лет назад.
Ах! Если бы написать о Ермолаевой, сделать то, что начал, может, и достаточно было бы за пробежавшую жизнь…
3.10.98. На днях презентация, но кто будет на ней, не пойму. Возможно, провал. Страшно.
А книга удивительно хороша. Так приятно держать ее в руках. Не проходит чувство (на фоне безделья), что это последнее мое сочинение. Увы!
Глава седьмая
«Я помог возрождению целой группы замечательных художников…»
(Художники и художественная жизнь)
Как читателю уже известно, в начале шестидесятых мой отец подружился с Геннадием Самойловичем Гором. Для врача и начинающего писателя это была большая удача. Теперь он мог задать любой вопрос – и получить подробный ответ. С Гором они говорили о литературе и философии, но больше всего – о живописи. По сути, Геннадий Самойлович «ставил ему зрение» – объяснял, как надо смотреть картины, чем отличается подлинное от неподлинного.
Вскоре от теории они перешли к практике. Стали вместе ходить на выставки и в мастерские. Так, подражая старшему товарищу, отец неожиданно для себя и своих близких стал знатоком и коллекционером.
Дневники зафиксировали историю этого увлечения. Надо сказать, преподаватель ему достался отменный – уже через несколько лет он знал многих художников и предлагал собственные маршруты. Теперь Гор не столько руководил, сколько прислушивался. Возможно, немного завидовал: если бы ему было меньше лет, он бы тоже везде поспевал.
После каждого визита к художнику (а иногда – беседы по телефону) отец непременно записывал впечатления. В этом тоже было что-то от собирательства: ясно, что если этого несделать сразу, то потом будет не вспомнить.
