Хотя отец уже многое успел – даже получил доступ в архив ФСБ, – но вопросы оставались. Проще всего было бы их обойти и сосредоточиться на том, что известно. Такой совет, как уже упоминалось, он получил от Д. Гранина, когда писал книгу о Калужнине: «…пусть будут пустоты. Там, где не знаете, пусть останется без домысла. Появится для читателя особый интерес – додумать самому».
Возможно, именно это он собирался сделать, как вдруг с неожиданной стороны пришла помощь. Почти незнакомая учительница рассказала ему о своем увлечении спиритизмом. Да, все так, как в салоне Звездинцева, – вызывание духов и последующие с ними беседы.
«Профессор… Медиум несомненно сильный. Главное же, желательно, чтобы медиумический сеанс у нас был нынче же и с тем же персоналом. Гросман непременно должен отозваться на влияние медиумической энергии, и тогда связь и единство явлений будут еще очевиднее».
Если даже отец и вспомнил «Плоды просвещения», то к предложению отнесся серьезно. До этого он мучился, не знал, куда двигаться дальше, а тут успокоился. Казалось, кто-то более значимый, чем медиум, улыбнулся ему и сказал: ах, вы не знаете ответа? Тогда попробуйте другой вариант.
Если имеешь дело с прошлым, то постоянно боишься ошибки. В то же время тебя одолевают фантазии. Например, отец увидел портрет Ермолаевой работы Гальперина – и ему померещилось взаимное чувство. Письма и воспоминания этой догадки не подтверждали – поэтому возможность напрямую обратиться к героям он воспринял как удачу.
Всякий романист (а тем более романист исторический) видит сны о том, как он попадает в свое произведение. Осматривается, ищет связь между фрагментами и, наконец, представляет картину в целом. На сей раз это был не сон. Да и квартира, где все происходило, оказалась обычной – скромная мебель, много книг, окна во двор… Правда, с началом сеанса это уже не имело значения. Все внимание было приковано к хозяйке. Она разговаривала не обычным своим голосом, а голосом того, кто в нее вселился.
В романе отец рассказал о том, как, оглушенный, он вышел на улицу и понял, что не знает, куда идти. Голова шла кругом. К черту медицинское образование, правила арифметики, «реальность, данную нам в ощущениях»! Он еще удивлялся, но уже верил в то, что случилось самое важное.
Я не присутствовал на этих сеансах, но кое-что мне ясно по аналогии. Однажды я сидел в ленинградском Молодежном театре рядом с Юрием Лотманом[393]. Играли спектакль о декабристах «Сто братьев Бестужевых».
