Дом восстановлен. Был капитальный ремонт, все стало ужасно. Тонюсенькие двери, лестница рушится – молодежь танцует на ступеньках, камень сломали, теперь лежит доска – и огромная под ней щель.
И тоже помнит она зеркало и сестру из Парижа, балерину. А балерины-то не было никогда.
(Любил очень детей).
6.3.87. Похоронен В. П. на Парголовском кладбище, 13‐й Лесной, кв. № 510, 10‐й ряд, № 11, 1967…
После 3 часов, когда солнце заходит, Калужнин уходил читать газеты на улицу. Прочтет и возвращается.
На кухню не выходил.
Соседи: Лев Борисович Шварц + Мария Федоровна, дочь Николая Радлова[383] Лидия Николаевна (двери между Вас. Пал. и Левитиными). Она была замужем за пасынком Алексея Толстого.
Левитины иногда предлагали кофе Вас. Пал.
Левитина – зав. библиотекой Астрономического факультета…
8.3.87. Дубулты. Как ложь охватила искусствознание? Почему были перечеркнуты Филонов? Шагал? Малевич? Татлин?
Через какие ворота врывались орды реалистов? Конечно, невежество. Но это одна сторона: Сталин – невежество, но ложь шла дальше, через угодничество. Интересно бы задать вопрос Ковтуну[384]: кому это было нужно? кто тут выигрывал, если в глобальном смысле? Что могло дать «рисование по линейке»? Солдатчина в искусстве? Или еще одна линия дает сбой, подчиненные принимают команду. Управляемость – вот главное.
Калужнин, мне кажется, был одарен нужной глухотой и слепотой. Он их не слышал, не понимал. А был при всем том исправным человеком – ходил читать газеты на улице.
У Гранина о Лысенко говорит некий ученый: «Позор, когда теорию охраняют не факты, а милиция»[385]. Раз есть охрана, то есть и те, кто любит силу, ревнители. Их много, они начинают и вскоре выигрывают на какое-то время.
К. интуитивно избегал возможных соблазнов. Он учил рисовать портреты Сталина, но сам их не писал. Это его и убивало, и спасало… И в блокаду эта часовщица не накормила бы его, ведь он ее не просил. Но она покупала мясо!
В ЛОСХе поглядеть 1932 год, «дело Калужнина», его изгнание.
Как выглядел мир метаний К.? Какие страсти он в себе подавлял? Любил Уженко[386], на 35 лет моложе его, не испугался бессилия своего. Но почему не женился раньше? Где силы были для вечного голода, для нищенствования, для жизни в тени?
Калужнин, чувствую, самая трудная моя работа. Ума мало. А нужно много знать и много думать.
Знаю мало, а думать не умею, вот беда.
Придумалось название: «…Вечности заложник». Он был внутренне одинок. Вечность испытала его на терпение. Он был отшельник и заложник одновременно. Его освобождение так и не произошло… Он выбрал работу взаперти, поверил в то, что можно жить так. Поверил, а перед смертью вдруг решил, что сделанное никому не нужно. Из ценностей – не живопись, а один старый шкаф для какой-то Анны Петровны.
