Но наша злодейка-судьба на этом не успокоилась. Метания и дерганья моего коллеги на заднем сиденье вдруг прекратились и сменились ужасающим криком:
– Эта чертова тварь гадит, Джим! Она загадит весь салон!
Кошка явно пыталась использовать любое доступное ей оружие, и Тристану не надо было мне об этом говорить. Мой нос понял, что происходит, до того как он мне сообщил. Я лихорадочно опустил боковое стекло. Но тут же закрыл его, быстро представив себе, как Жоржина прыгает наружу и исчезает в неизвестности.
Мне не хочется вспоминать о том, как прошла остальная часть нашего путешествия. Я пытался дышать носом, а Тристан испускал густые клубы сигаретного дыма, но в машине все равно ужасно воняло. На окраине Дарроуби я остановил машину, и мы предприняли совместные усилия по поимке животного. Ценой еще нескольких ран, включая особенно болезненную царапину на носу, мы загнали ее в угол и вновь завязали в коробке.
Даже на операционном столе Жоржина не оставила своих фокусов. В качестве анестетика мы использовали эфир с кислородом, но она проявила потрясающее умение сдерживать дыхание, пока маска была у нее на морде, и моментально взбесилась опять, когда мы решили, что она уже спит. К тому времени, когда она отключилась, мы оба были покрыты потом.
Я уже понял, что вдобавок ко всему ее случай – из числа сложных. Удаление матки и яичников у кошки – довольно простая процедура, и сегодня мы делаем без осложнений бесчисленное количество таких операций, но в тридцатые годы, особенно в сельской практике, ее делали нечасто, и от этого она становилась весьма непростой.
У меня есть свои предпочтения в этой области. К примеру, я находил, что худым кошкам операцию делать просто, а толстым – сложно. Жоржина была чрезвычайно толстой.
Когда я вскрыл ее брюшную полость, мне на руки вывалилось море жира, который закрывал все операционное поле, и я истратил кучу времени и нервов, поднимая зажимом наружу то кишечник, то сальник, мрачно осматривая их и вталкивая обратно на место. Я стал уже уставать, когда в зажиме наконец оказался яичник, а за ним подалась и матка. После этого все пошло как обычно, но, накладывая последний стежок, я все равно чувствовал себя вымотанным.
Я положил спящую кошку в коробку и пригласил с собой Тристана.
– Давай быстрее доставим ее домой, пока она не проснулась.
Я уже шел по коридору, когда он догнал меня и тронул за плечо.
– Джим, – сказал он. – Ты знаешь, я – твой друг.
