– Мало ли какая хрень может ходить по Бергатту? – буркнул Жерев, даже не останавливаясь.
Лесоруб прошёл уже десятка три шагов вверх по склону, и всё же пока не чувствовал себя в безопасности. Остановился он лишь спустя ещё дюжину шагов и, обернувшись к охотникам, зло на них уставился.
– Это был человек, – сказал Эрли. Рожа у него при этом была бледной, как никогда. – Или кто-то очень похожий.
– Чушь, – фыркнул Хасл, – в старый город люди не ходят. Скажи ещё, это вчерашний чужак из бредней Хории.
– Это не бредни, – жестко проговорил лесоруб, злобно кривя лицо. – И если это действительно он убил Керага, от меня ему не скрыться даже в Бергатте.
– Так это не обычные россказни Керага? – удивился молодой охотник.
– Нет. Я видел чужака своими глазами. И, ради всех богов, поднимайтесь уже скорей от Зверя, мне кажется, он зашевелился.
Охотников будто кнутом стегануло. Они взлетели на склон по скользким камням, догнав Жерева, и, обеспокоенно озираясь, вместе зашагали к хутору. На дороге громоздились насыпи мелких камней, кое-где виднелись чахлые кусты. Полмили вверх, и перед охотниками и лесорубом открылась ровная, как стол, каменистая поверхность. Здесь дед Викле и поставил хутор, часть стены сделав из дерева, а часть – из камня древнего храма, чьи развалины виднелись в нескольких сотнях шагов дальше. За храмом рельеф вновь начинал повышаться, а ещё через две мили из-под земли росли руины старой крепости, постепенно переходящие в Шранкт.
Отец как-то говорил Хаслу: дед Викле считал себя лучше других, потому и возвёл хутор именно в этом месте, выше города, где жили остальные люди. Возможно, так оно и было, но у деда Викле имелись и другие причины основать хутор здесь – справа туман, слева лес, позади Бергатт, впереди Шранкт. И, конечно, чуть впереди и правее, по другую сторону вотчины Серого Зверя, Серые поля, благодаря которым у Викле на столе почти каждую неделю бывал хлеб.
Уже отсюда они услышали бабский вой. Видать, поминают Керага, хотя он никакой не хуторянин, а из города. Смерть – общая беда. А уж если это действительно сделал чужак… Молодой охотник почувствовал, как его кулаки непроизвольно сжимаются. Идущий рядом Эрли скрипел зубами. Да, Жерев прав: здесь не место для чужака, и если в смерти лесоруба виноват он, его достанут отовсюду – и из развалин, и с Серых полей, и даже из тумана, приди ему в голову забраться туда.
Обиталище Викле было настоящей крепостью. Четыре набитых камнями и землёй деревянных сруба, расположенных по углам, соединял облицованный камнем частокол. Когда они подошли к стенам хутора, им скинули крепкую и сухую лестницу – ворот строители не предусмотрели, опасаясь всяческих напастей. По ту сторону сруба их тоже ждала лестница. Внутри стен – две полуземлянки сыновей Викле и хозяйский дом. Перед домом утоптанная площадка, где обычно собирались все хуторяне на праздники. Сегодня же там поставили низкий стол, около которого собрались все женщины. Бабы выли и стенали, оплакивая погибшего лесоруба. Все мужики, кроме двух стражников и по совместительству горожан-батраков, видимо, собрались в доме – наверняка обсуждали, что делать с чужаком.
