Сильгия знала ответ.
Потому что в ней тогда ещё жила надежда. Спустя ещё несколько лет надежда умерла, но она не могла предать Урмеру, тратившего столько времени, чтобы вылечить её. Сделать из калеки ещё более уродливую калеку, но способную нормально – относительно нормально – питаться, переставшую испытывать муки в каждый миг своего существования. Но у него не вышло. Сейчас магичка всё-таки решилась на предательство, только бы остановить свои мучения.
Урмеру стал одержимым. Кому они нужны? Что будет, даже если он вылечит её? Они давно старики, обезумевшие развалюхи. Никто и никогда не примет их, сколько бы Урмеру не говорил, что орден сохранился и кто-то из их друзей ещё жив. Наверное, сейчас они превратились в практически таких же безумных тварей.
Их отвергли тогда, оставили здесь, отвергнут и сейчас. Шемеха за то, что он хотел убить каждого человека в этом проклятом мире. Урмеру за то, что собирался сделать из людей послушных рабов. Её, потому что она захотела остаться с ними. И сейчас они стали ещё хуже. Самое большее, что для них могут сделать – это убить из жалости. Для Сильгии – точно, ведь это назвали лучшим исходом для неё ещё тогда.
Зачем тогда тянуть?
Как обычно после еды желудок скрутило мучительной судорогой. Сильгия согнулась, но чудовищным усилием воли сдержала съеденное внутри себя. Выпрямившись, она заковыляла туда, где неистовствовал Урмеру, гоняя своих людишек. Он был в ярости. Должно быть, кто-то сильно его взбесил. Наверняка это тот парнишка с Даром, тот, который нашёл убитого ею могильщика.
Мысли начинали путаться от боли. И Сильгия, собрав последние крупицы разума, впервые полностью и осознанно решила отдаться тому, чему всегда пыталась сопротивляться.
Она отдаст им дань. Тем, чьих имён уже не помнила, но знала, что любила когда-то. Какому-то мальчишке, который приплыл с берега посмотреть на случившееся с их лодкой и вытащил её из воды. Тем, кто приволок её к башне, ещё не понимающим, что происходит, а потом буквально разложившимся на глазах, стоило чудовищному туману окутать их.
Сильгия, шатаясь, шла сквозь тот самый туман, её голова моталась из стороны в сторону, как у куклы. Она почти не разбирала дороги, запиналась и едва не падала. Дыхание со свистом вырывалось из носа. Перед глазами появились чёрные круги, предвещающие долгие дни беспамятства, перемежающиеся лишь редкими мучительными моментами осознания себя.
Да, пора прекратить всё это. Она должна отдохнуть. Пусть это тело принадлежит той, кто иногда берёт верх во время долгих промежутков между сном. Той, что приходит за чернотой.
