Хасл некоторое время думал, дожёвывая свой сухарь. Наконец, решил, что лучше будет рассказать так, как это обычно делает Друг. Поэтому он закрыл глаза и, стараясь копировать интонации и речь Друга, начал говорить:
– Люди жили в мире и покое, пока семь десятков лет назад старому порядку не пришёл конец. Случилось это за один день, и некому теперь рассказать о том, как это произошло, некому спросить у тех, кто всё это видел, да и спрашивать-то не у кого – не погиб лишь Друг, горсть людей, да, быть может, ещё несколько человек за стенами Шранкта, но к этому времени гнев Древних должен убить и их, если они ещё не умерли от старости. Да и остались ли они людьми после всего пережитого в Мёртвом Мире?
Эм-м… Страшен был Гнев Древних. Разрушил он Бергатт, сотворил Серого Зверя и осел на всякой железной крошке проклятиями, подстерегающими каждого алчного и неосторожного человека. И кто осмелится зайти в Бергатт или Шранкт, того поразят проклятия, и будет мучиться он, пока не умрёт. Потому что цель Древних – смерть всех людей, и такова была сила Их ненависти, что Гнев Их пережил гибель Их.
Лишь Друг оберегает людей от Гнева Древних. Весь год сидит он в Башне своей, насылая на творения Древних собственные проклятия. Лишь он может ходить по проклятому Бергатту, и приходит он каждый Йоль, чтобы выбрать, кто из людей к какому ремеслу более пригоден. Мужчины для своих дел предназначены – кто строит, кто лес и камень добывает, кто охотится и ловит рыбу. Женщины по-своему служат Другу и мужчинам – держат построенные дома в порядке, следят за живностью и грядками. А те, кто достиг возраста в сорок лет, уходят с Другом в Башню, чтобы мудростью нажитых годов делиться с ним. Но может Друг и раньше призвать лучших, если такова будет его воля, ведь число людей не должно превышать двух сотен, лишь столько сможет прокормиться на земле живых.
Так… Избранный поможет… а, нет. И только Избранный зажжёт Метку, что каждому ещё в младенчестве оставил Друг. Будет он помогать искоренять зло, что обрушили Древние на этот мир. Разгорится в нём Дар. И, быть может, станет он новым Другом для всех людей.
Хасл закончил и тяжело перевёл дыхание. Слова он помнил плоховато, да и речи Друга подражал с трудом, но всё же остался доволен собой. Помимо всего прочего, рассказывая, он показал чужаку метку Друга, выжженную на груди, и узоры на лице, подтверждающие его принадлежность к касте охотников.
– Не знаю, кто такой этот ваш Друг, – буркнул могильщик после паузы, – сбрендивший маг или просто больной ублюдок, но точно могу сказать, что клеймо на твоей груди – это знак магов, восьмиконечная звезда. И что за стенами Шранкта не далее, как в двух днях пути, у самых холмов, постепенно переходящих в Полую Гору, внутри которой вы живёте, стоит вполне себе живой город под названием Новый Бергатт, где живёт, наверное, тысяч пять народу.
